В утренних сумерках ударная группа 72-й дивизии захватила советские оборонительные позиции у ПМ 036. Ее дальнейшее продвижение было остановлено неоднократными контратаками, некоторые из них были численностью до роты. Еще одна боевая группа продвинулась вдоль железнодорожной линии на 1200 м северо-западнее ПМ 26, не встречая на своем пути никакого сопротивления. В конце концов дальнейшее продвижение было остановлено командиром группы, который опасался быть отрезанным от основных сил своего полка. Остаток дня на участке 72-й дивизии прошел без происшествий, если не брать во внимание беспокоящий огонь советской артиллерии. Боевые группы, закрепившись, вели наблюдение.

По воспоминаниям бойцов 388-й дивизии, 27 июня противник крупными силами атаковал позиции батальона капитана К. Чугуненко на Федюхиных высотах и позиции соседей у д. Кадыковка. Создавалось впечатление, что немцы нащупали стыки между частями и теперь старались расчленить 778-й полк. Атаки были отбиты.

Тем временем румынская 1-я дивизия перешла в решительное наступление. В 6.30 она начала медленное продвижение в сторону занимаемых советскими войсками позиций и неожиданно для себя обнаружила, что они покинуты. В 7.30 была достигнута линия ПМ 041–300 м южнее моста через р. Черная. Здесь румыны попали под обстрел артиллерии с Сапун-горы и от дальнейшего продвижения вперед отказались, закрепившись на достигнутых рубежах. Днем к ним на смену прибыли части румынской 18-й дивизии, и в итоге на передовой остался только 19-й батальон 1-й дивизии. Части, направленные против д. Новые Шули, попали под обстрел с направления ПКТ 50 и также остановились. В 14.00 румынская 1-я дивизия перешла в подчинение командира XXX корпуса [358] .

Итоги дня

Поздно вечером адмирал Ф.С. Октябрьский собрал на своем командном пункте генералов И.Е. Петрова и П.А. Моргунова, дивизионных комиссаров И.Ф. Чухнова и Н.М. Кулакова, а также адмирала Ф.Г. Фадеева на очередное совещание.

Командующий Приморской армией отметил, что положение продолжает ухудшаться, особенно в III секторе. Обороняющаяся здесь 25-я дивизия понесла в боях большие потери, заканчивается боезапас, пополнить который неоткуда. Видимо, в течение ночи дивизию придется отвести на ст. Инкерман, за Черную речку. Дождаться прибытия всех частей и подразделений 142-й бригады, скорее всего, не удастся, так как не позволяет обстановка. Следовательно, бригаду придется вводить в бой по частям, разрозненно, иначе фронт будет не удержать. Далее генерал И.Е. Петров дал оценку противника и его намерений. Командарм заявил, что немцы продолжат натиск, для чего они располагают достаточным количеством сил и боеприпасов как для пехоты, так для артиллерии и авиации.

Генерал П.А. Моргунов сообщил, что оборону города осуществляет сводный полк в количестве 1500 штыков под командованием подполковника Н.А. Баранова. Его поддерживают 2-й и 177-й отдельные артиллерийские дивизионы. Ранее находившаяся в резерве 9-я бригада полковника Н.В. Благовещенского большей своей частью уже брошена в бой и занимает выс. Карагач. Ее 4-й батальон остается в противодесантной обороне на случай высадки противника с моря или с воздуха.

Заканчивая совещание, адмирал Ф.С. Октябрьский и комиссар Н.М. Кулаков приказали вновь «почистить» тылы и направить всех, способных держать оружие, на передовую. Они еще раз призвали приложить все усилия, чтобы дать отпор противнику, рвущемуся в Севастополь [359] .

По приведенному выше распределению сил СОРа видно, что командование недооценивало степень опасности десанта через Северную бухту и одновременно переоценивало опасность воздушного десанта. Поэтому в составе IV сектора было всего 1500 бойцов, которые удержать многокилометровый фронт были не в состоянии. Следует отметить, что оборудованной обороны здесь не было, а контроль за побережьем осуществлялся отдельными патрулями. А в это время целый батальон 9-й бригады оставался в бездействии.

Командование СОРа все еще рассчитывало на продолжение обороны, хотя надежды на ее благополучный исход почти не оставалось. Многие командиры ощущали бесперспективность дальнейшего сопротивления и разрабатывали варианты действий на случай худшего исхода событий.

В ночь на 28 июня бывший командир 172-й дивизии полковник И.А. Ласкин беседовал с начальником политотдела соединения старшим батальонным комиссаром Г.А. Шафранским, его заместителем батальонным комиссаром А.Г. Нешиным и секретарем парткомиссии М.Р. Нейгером. «Было признано целесообразным, если не будет производиться эвакуация севастопольцев, смело идти на прорыв линии фронта врага и уходить в горы… Иначе все наши люди будут уничтожены» [360] , – рассказывал в своих воспоминаниях И.А. Ласкин. Предполагалось, что пробиваться следует хорошо организованными группами на пространстве между Ялтинским и Симферопольским шоссе. Начаться прорыв должен не позднее чем через полтора часа после наступления темноты.

С планом ознакомили начальника оперативного отделения капитана Б.А. Андреева, который был уроженцем Крыма. Тот с ним полностью согласился и сообщил, что подобные разговоры уже шли среди работников штаба [361] . Как видим, многие командиры и политработники явственно ощущали кризис обороны, разрабатывали планы, однако командование СОРа никак не желало мириться с поражением. Оно все еще рассчитывало сорвать немецкое наступление и сохранить за собой Севастополь.

В этот день была окончательно решена судьба бронепоезда «Железняков». Прямыми попаданиями авиабомб были завалены оба выхода из Троицкого тоннеля, а сам бронепоезд остался внутри него. Экипаж сумел снять и вынести на поверхность несколько минометов и пулеметов, которые были включены в общую схему обороны сектора. Входы в тоннель были окончательно засыпаны 28 июня. В нем помимо 60 человек с бронепоезда «Железняков» и 300 раненых из 2-го Перекопского полка морской пехоты осталось около 400 человек – руководители и часть рабочих Спецкомбината № 1, боевая дружина, жители Корабельной стороны. Потери СОРа за день составили 578 человек убитыми и 107 человек ранеными.