Таня любила химию, ненавидела свои волосы и стеснялась брекетов, поэтому улыбалась только по праздникам и только мне.

– Зря, тебе шло, – бросает Капустин, с легким прищуром осматривая рассыпавшиеся по плечам волнистые волосы Тани.

– Тебе тоже идет, – кивает она на его деловую одежду. – Честно говоря, я удивлена.

– Чему?

– Твоей должности, – поясняет она. – Я была уверена, что ты не закончил школу… – намекает она на то, что многие спортсмены не могут похвастаться законченным школьным образованием, не говоря уже о высшем.

Запрокинув голову, Капустин смеется, а когда смотрит на Таню снова, улыбка на его губах становится более сдержанной, а взгляд приковывается к ее лицу.

– Ты меня плохо знаешь, – говорит он ей.

– И слава Богу! – улыбается она фальшиво.

Даня снова смеется и бросает взгляд через плечо.

Меня не нужно отрезвлять. Пока они бодались, я ни на секунду не забывала о том, кто стоит за его спиной в трех метрах отсюда.

Зотов тоже не терял нас из виду, пока раздаривал ослепительные улыбки фанатам. Хлопая одного из них по плечу и пожимая беспорядочно протянутые к нему руки, он начинает медленно отделяться от собравшейся вокруг него небольшой толпы.

Собрав в кулак все свои разыгравшиеся мысли и чувства, слежу за тем, как, опираясь на трость и еле-еле наступая на больную ногу, он движется к нам. На нем дутый пуховик и шапка с помпоном, которая, несмотря на всю свою дурковатость, безумно удачно подчеркивает скулы и точеные черты его лица.

Капустин отходит в сторону, освобождая место для своего друга, который осматривает нас всех нечитаемым взглядом, а потом обращается к Тане:

– Привет. Давно не виделись. Как дела?

Вижу, как за стеклами очков острый взгляд подруги впивается в его лицо. Она молчит секунду, изучая, ведь они, и правда, давно не виделись!

– Привет, – бормочет. – У меня все отлично, – отвечает на его вопрос, не собираясь отвечать на его вежливость тем же – спрашивать о том, как дела у него.

Я и рада, и нет! Все же больше рада: мое подсознание твердит, что о его делах мне лучше совсем ничего не знать. Достаточно того, что по широким плечам и красивому, чуть покрасневшему от мороза лицу, жадно скользят глаза.

В воздухе повисает напряженная секундная тишина, которую внезапно прерывает стук каблуков и громкое:

– Я опоздала?!

Я делаю крошечный шаг назад, оттаскивая вместе с собой Марусю, когда рядом с Капустиным возникает блондинка в шубе трендовой леопардовой расцветки и сапогах на тонких высоких каблуках, протыкающих свежевыпавший снег.

Ее руки обвивают плечи Данилы, когда она бросается ему на шею, а его руки, в свою очередь, смыкаются на ее талии.

– Нет, малышка, ты как раз вовремя… – Капустин хрипит так, словно ему сдавили гортань.

– Прости, зай… – тянет блондинка капризно. – Я знаю, что опоздала. Ты обиделся, зайчонок? – надувает ярко-алые губы.

– Нет, малышка. Я не обижаюсь. Не переживай, малыш, – отвечает он ей.

– Почему ты такой хороший? – Она показательно рычит, легонько ударяя по его груди наманикюренными пальцами, сжатыми в кулачок.

Сдавленный кашель Тани растворяется в разреженном морозном воздухе, и мне приходится постучать ей по спине, чтобы привести подругу в чувство, хотя я и сама на полпути к шоку от этого уменьшительно-ласкательного дерьма.

Переведя глаза на Марка, вижу, что его взгляд прикован к приподнятому лицу Маруси, и от этого внутри меня все шевелится и волнуется.

Подняв глаза, Зотов вдруг смотрит прямо на меня, меняя задумчивое выражение лица на насмешливое, и спонсор этой ироничной насмешки – его друг, который в эту минуту соединяется со своей блондинкой в коротком поцелуе.

Марк смотрит на меня исподлобья… Из его рта вырывается облачко пара, как и из моего.

Мир вокруг становится для меня немым. Всего на секунду! Я перестаю слышать и видеть вокруг себя хоть что-то, кроме глаз Зотова, впившихся в мои.

– Вас подвезти? – спрашивает он, глядя только на меня.

Вот уж точно, черт возьми, нет!

– Мы с Таней, – отвечаю быстро, – на машине.

– Капустина, ты водишь машину? – посмеивается Даня, продолжая баюкать в объятиях блондинку.

– Капустина? Вы что, родственники? – восклицает та и задирает голову к Дане.

– Нет… – отвечает он ласково.

– А кто тогда? – удивляется.

– Однофамильцы. – Голос Тани звучит сухо и пренебрежительно.

Блондинка обрабатывает информацию несколько долгих секунд, сопоставляя полученные факты. На ее лице отражается активный мыслительный процесс, за которым наблюдаем мы все, даже Зотов. Когда напряжение на ее лице сменяет понимание, я ожидаю услышать что угодно, честное слово. Все, кроме: