Грудь болезненно сдавливает, в голове бушует ураган из сотни мыслей. Он все понимает, видит меня насквозь. Это не я беру его своими женскими хитростями, это он позволяет мне это делать. Да, кайфует, но все равно управляет этими процессами. Я, наверное, забылась, поплыла. Это же Никольский. Никого умнее в своей жизни я не встречала. Но, почему-то, именно сейчас я понимаю, что мне нужно узнать о его прошлом. Я хочу этого так остро, что даже, возвратясь в эту ситуацию снова, сделала бы то же самое.

— Вадик, я хочу делить с тобой не только постель. Я хочу быть вместе не только в настоящем, но и в будущем. Но без нашего прошлого нас нет. Мы являемся результатом того, что мы прожили. Мне хочется узнать тебя глубже, понимать, чувствовать. И если в этом моем желании есть вина, прости пожалуйста… Я, наверное, слишком размечталась, желая стать для тебя близким человеком. Если тебе это не нужно, просто скажи. И я больше никогда не сделаю даже шага за пределы, установленных тобой, границ.

Он изучает меня взглядом, долго и безмолвно, я не отвожу глаза. Воздух в нашем пространстве наэлектризован настолько, что кажется, одно неверное слово и тот хрупкий счастливый мир, который нам удалось создать, методом проб и ошибок, взорвется и от него останется лишь пепел.

Вадим глушит мотор, откидывается на спинку и смотрит вперед. Тяжелая тишина накрывает салон. Я даже дышать престаю, так сейчас боюсь услышать от него, что я не настолько ему близка, как мне казалось.

— Сегодня день смерти моей жены и нерожденного ребенка, — как-то задушено прерывает молчание его голос. — Их убили из-за меня…

— Каким образом из-за тебя? — я почти шепчу, вижу, как тяжело ему даются фразы.

— Проходил тендер на жирный участок земли под застройку. Я тогда уже был на плаву, но в городе были люди покрупнее и посолиднее в строительном бизнесе. Самый крутой из них тогда всех попросил убраться подальше от этой земли. Двое отвалили, а я нет. Не привык прогибаться. Он пригрозил серьезными последствиями, а я подумал, что не посмеет, не пойдет на криминал. А он смог… Я до сих пор ношу эту вину, и мне легче загнать ее глубоко, чтобы не бередила память, чем вспоминать и каждый раз испытывать одно и то же, потому что ничего не могу изменить…

Мы снова молчим, наверное, подробностей от Никольского не дождаться. Больше он не скажет.

— Ты ее любил?..

— Любил, наверное, по-своему, если согласился связать жизнь и оставить ребенка. Регина меня устраивала — тихая, спокойная, но при этом знающая себе цену… Хотя страсть я, все равно, искал на стороне. Все хотелось больше огня.

— Нельзя любить и искать что-то на стороне. Любовь — это когда все, что тебе нужно есть в том человеке, который с тобой рядом. Когда и за покоем, и за огнем ты идешь туда, откуда никуда не хочется уходить.

Он поворачивается ко мне, накрывает мою ладонь, лежащую на коленке, сплетает пальцы. И я чувствую тепло. Даже не чувствовала до этого, что у меня ледяные руки. Хотя, машина уже прогрелась, просто нервы.

— Знаю, Яна. Ты тому самое яркое подтверждение. Не забивай свою голову другими женщинами. Когда появилась ты, из памяти стерлось все — лица, имена, события. Ты последняя мысль, с которой я ложусь спать и первая, с которой просыпаюсь. Я люблю тебя. Только тебя и больше для меня никого не существует.

В глазах напротив, наполненных искренностью и неподдельно нежным блеском, читаю подтверждение его слов. Верю ему, чувствую, растворяюсь в своих ощущениях безграничного счастья, и сама тянусь к его губам.

Его рука скользит по моей шее вверх и обхватывает затылок, притягивая максимально близко. Язык проникает в мой рот, сплетается с моим, вызывая волну мурашек.

Вадим целует долго и чувственно. Ныряю ледяными руками ему под свитер, прикасаюсь ладошками к горячей коже живота, и на душе тоже разливается тепло.

Таю, плавлюсь и безумно люблю. Он стал моим новым, наполненным счастьем, миром, которого у меня никогда не было. И еще полчаса назад я дико боялась, что он рухнет. Но он не позволил, в очередной раз протянул руку, развеял сомнения и подарил крылья.

Яна

В ресторане уже собралось около пятидесяти человек. Корнев гуляет с шиком. Сегодня у него юбилей — сорок. Многих из этой городской богемы я уже знаю в лицо, с некоторыми знакома, но есть и новые люди. Как раз сейчас Рома разговаривает с двумя незнакомыми мужчинами. Мы подходим, все оживленно здороваются с Никольским, поздравляем Романа, Вадим представляет меня и остается беседовать в этой компании.

— Я к девочкам пойду, — говорю ему, увидев, как из глубины зала мне улыбаются Корнева с Машей.

Пока иду к ним, замечаю на себе взгляд той самой Ирины, управляющей, стоящей у двери, ведущей на кухню. Сегодня ресторан закрыт на спецобслуживание, и она следит за работой официантов.

Я знала, что она будет здесь, поэтому хотелось выглядеть максимально шикарно. Мое красное длинное платье, с открытыми плечами, отделанное серебром на кромке лифа и поясе очень удачно контрастирует с загоревшей на недавнем отдыхе, кожей и бриллиантами в белом золоте на шее и в ушах. Над прической и макияжем тоже колдовали пару часов. В итоге, я никогда еще не выглядела так красиво. Никольский обалдел, когда зашел за мной в квартиру.