— Уехала.

— А что, все-таки, произошло? Ведь ничего не предвещало.

Официантка подходит к нам, интересуется, что будет заказывать Корнев.

— Рюмку и мясную нарезку принеси.

— Поняла, — удаляется девушка.

— Мне казалось, у вас все серьезно, — продолжает он.

— Мне тоже так казалось. Но жизнь все расставила по местам по своему усмотрению.

— Почему она ушла?

— Устала жить по моим правилам, стала остро реагировать на пересуды и разговоры за спиной. Я ж не святой рыцарь, Ром, ей просто стало сложно со мной.

— И ты так легко отказался?

— Хм, — усмехаюсь, водка притупила все процессы, и мысли потекли плавно и откровенно, — не легко, Рома. Это был прыжок с обрыва. И приземлился я жестко, сломав себе кости и растеряв, пока летел, способность чувствовать что-либо, кроме этой гребаной боли и пустоты.

— Любишь ее?

— Люблю… Хотя все, что я чувствую к ней, в этом слове не уместить. Это что-то сродни шизофрении. За все мои грехи, бл*дь, наказание.

— Как ты мог ее отпустить?…

— Она и так всегда подстраивалась под меня, пришло время подумать о ней.

— Отправив подальше? Ты уверен, что ей это было нужно? Знаешь чего хотят женщины от мужиков?

Поднимаю на него глаза.

— Штамп в паспорте. Не знаю, почему это для них так важно, но, бл*дь, именно это для них показатель любви. Можно вывернуться наизнанку, бредить ею, каждый день доказывать свои чувства, но поверит она тебе только тогда, когда ты это узаконишь чертовой подписью в какой-то книге, в каком-то ЗАГСе. Именно это мне назвала Ксюха одной из причин вашего разрыва.

— У нас шестнадцать лет разницы, нах*р Яне такой брак? — разливаю водку по рюмкам. — Когда ей будет сорок, посчитай, сколько будет мне. Да и взвоет она от моих ограничений, а я по-другому не смогу, я ее только сам к себе не ревную. Я бл*дь, Матвею по голове из-за нее настучал!

— А ты с ней об этом разговаривал? Или решил все за двоих?

— Хочу, чтобы она была счастлива.

— А ты? Будешь счастлив?

Подкуриваю сигарету, вдыхаю горький дым. Я слишком ее люблю, чтобы думать о своем счастье за счет отнятых у нее возможностей.

— Знаешь, — продолжает Корнев, — я ведь, раньше тоже воспринимал все по-другому. Казалось, так надоело жить в обязательствах. Ксюхины претензии, скандалы, вечные шифры, чтобы просто трахнуть подвернувшуюся телку. А когда она подала на развод и дала мне свободу, оказалось, что это все такая х*рня. Нет той эйфории, которую, казалось бы, должен испытывать человек, все время желавший свободы. Я каждый вечер провожу в ресторане, меняю баб, как перчатки, живу, как мечтал. Но все чаще хочется поехать домой к Ксюхе. Чтобы дети выбежали навстречу и кинулись на шею, чтобы жена ужином накормила, а потом лечь в свою кровать и заняться с ней сексом, а утром услышать ее: «Рома, хватит дрыхнуть, давай кофе пить»…

Но всего этого больше не будет, понимаешь? Она уже поняла, что можно жить и без меня, что конец света не наступил, что я не сделал ничего, чтобы хотя бы попытаться спасти наш брак, а значит, я не нужен ей такой. И Яна научится, а когда ты поймешь, что ты совершил ошибку, будет поздно, Вадик.

***

А потом я узнал, что она уехала в Москву, устроилась работать в престижное агентство, стала лицом компании, производящей эксклюзивные ювелирные украшения, и решил, что я, все-таки, все сделал правильно. Она заслуживает быть счастливой.

Яна

Двенадцатое сентября. Сегодня мне двадцать пять. Утро началось с растормошившей меня Снежаны с воздушными шариками в руках и подарком в виде сертификата на курс массажа в бьюти-салон.

С ней не то, что не соскучишься, временами мне ее бывает даже слишком много. Эта рыжая заводила не знает, что такое усталость или недосып, ей постоянно нужен движ, общество и признание. В свои двадцать три, она довольно известна не только в своих кругах и по работе, но имеет связи даже с большими людьми столицы. Причем становиться своей у нее получается налегке, общительность и умение привлечь к себе внимание — ее первые козыри.

Со Снежаной Корниловой мы вместе работаем и снимаем квартиру уже четвертый месяц, и за все это время мне ни разу не удалось увидеть соседку скучающей.

Наверное, для меня это сейчас спасение, не будь рядом этот генератор энергии, я бы сошла с ума от тоски в воспоминаниях о Никольском. Я думаю о нем в любую свободную минуту, он не отпускает даже на расстоянии. Да, это не так, как в первые дни, после расставания, но горький, подтачивающий изнутри, осадок все время мешает жить и двигаться дальше.