Ну… почему вы такой добрый?

Аннотация

Мир не так прост, как порою кажется. Много негатива, есть, конечно, место и хорошему. Доброта для Антон Павловича и Розы, наших героев, в "Ну... почему вы такой добрый?"- отдушина, бальзам на душу, спасительный круг.

1 Роза почти весь первый подъезд 32-го дома, что за старым гастрономом, знала – кто, где живет. Первая квартира была Репиных. Семья дружная, – двое детей. Все время вместе. Вторая квартира была однокомнатная. Жил в ней тракторист. Над Репиными жили Селедковы. Он- милиционер, она- учительница младших классов. Напротив была квартира Салахутдиновых. Он часто приходил навеселе, шумел. На третьем этаже жила Ольга, мать-одиночка с двумя детьми. Двенадцатая квартира была Просвирниных. Пятнадцатую квартиру занимали Васильевы. Он работал водителем рейсового автобуса, жена- медсестра. У них еще была черная лохматая собака. На пятом этаже Роза никого не знала по имени – только в лицо. Роза уже вторую неделю жила у Абатуровой Гальки, подруги из пятой квартиры. Галька училась в училище на каменщика, жила с матерью и братом; ей не было еще семнадцати. Роза была на год старше Гальки, через месяц – 18. Роза была среднего роста, продолговатое лицо, широкий нос, недоумевающий, по-детски наивный взгляд, мужской, волевой подбородок… Роза была некрасива, но молодость брала свое – свежа, бела. Работала Роза маляром, в декабре попала под сокращение, лишилась работы, комнаты в общежитии и уехала к матери в Сосновку- 15 минут езды. У матери была двухкомнатная квартира. Роза не одна была у матери, были еще Катька с Сонькой. Катька ходила во второй класс, Сонька – в садик. Мать была одна, сожителя не было: он то жил, то не жил. Мать даже не предложила остаться, а о прописке и слышать не хотела. Роза вернулась в общежитие, заведующая Галкина Фаина Петровна разрешила переночевать, потом Хромова, директор детского дома, из жалости, как бывшую воспитанницу, приютила Розу на неделю…. В десять лет Роза попала в детский дом. Мать пила, была лишена родительских прав. Роза закончила шесть классов, выучилась на маляра. Отца Роза не помнила: была маленькой, когда отец уехал, как мать говорила, на заработки и пропал. Роза почему-то была уверена: отец прописал бы ее в квартире, и было бы где жить. Гальки не было дома. Роза, прихрамывая – хромая с рождения, – поднялась на четвертый этаж, села на лестнице. Было уже поздно. В подъезде горела только одна лампочка – на пятом этаже. Хлопнула в подъезде дверь, послышались усталые шаги. Кто-то поднимался. Это был мужчина, немолодой. Черное пальто с каракулевым воротником, потертая лисья шапка. Мужчина был выше среднего роста. Внимательный, но не сердитый взгляд. – Не меня ждешь? – спросил мужчина, поднявшись на четвертый этаж – Нет, – лениво ответила Роза. – Закурить у вас не найдется? – Не курю. Сейчас посмотрю. Может, найду. Скрипнула дверь на пятом этаже. – Нет, не нашел, – донеслось сверху. – Выпить хочешь? – Что? – спросила Роза, не поднимая головы. – Спирт. – Нет. – А что бы ты хотела? – Шампанское. – Завтра приходи в шесть часов, будет шампанское. Придешь? – Приду. А ваша жена? – Нет у меня жены. В разводе. Смело заходи, 20-я квартира. Мужчина поднялся к себе, и стало опять тихо. Было около шести, точно Роза не знала, не было часов. 20-я квартира. Роза позвонила. Сразу почти щелкнул замок, и дверь открылась. – Можно? – потупившись, негромко спросила Роза. – Конечно. Проходи. Одет мужчина был просто, по-домашнему-футболка, синие спортивные штаны. – Раздевайся. Роза сняла изрядно потрепанный китайский пуховик, повесила на вешалку в углу, потом – шапочку, распустила пепельного цвета волосы. Она нравилась себе такой, с распущенными волосами. – У вас не найдется расчески? – спросила Роза, глядя в зеркало, висевшее на стене в прихожей. – Конечно, … Вот, пожалуйста. Роза сначала зачесала волосы вперед, на глаза, затем рукой небрежно откинула назад. Роза была в старой, местами порванной желтой кофте, годной только на половую тряпку. Она давно ничего себе не покупала из одежды, не было денег. Зарплата маленькая. Тут еще сокращение. Донашивала старое. – Меня зовут Роза. – Очень приятно. Я- Антон Павлович. Проходи на кухню. Я сейчас, – засуетился Антон Павлович, достал из холодильника бутылку шампанского, поставил на стол, початую бутылку водки, сделал глазунью, разогрел тушеную картошку с мясом и- все это быстро, в спешке Роза сидела за столом, знакомилась с обстановкой. Стол, в левом от двери углу – холодильник. Над раковиной висел небольшой шкаф. Ничего лишнего. – Пить будем из стаканов, – предупредил Антон Павлович, когда все было разогрето, закуска на столе. – Извини, бокалов нет. – Антон Павлович, сел за стол. – Государство не балует зарплатой. Тебе, Роза, шампанское, мне – водочки. Антон Павлович пил мало. – Пей, Роза, пей. Наливай сама. Роза пила небольшими глотками. Антон Павлович все подливал шампанское. – Антон Павлович, у вас не найдется закурить? – Вчера вот купил, – достал Антон Павлович из шкафа над раковиной пачку «Мальборо». – Вот, пожалуйста. – Спасибо. – Пепельница. Роза закурила. Курила она жадно: затяжка за затяжкой. Антон Павлович сидел за столом, сложив на груди руки, смотрел. – Ты, Роза, здешняя? – Я детдомовская. – Как детдомовская? – Мать меня туда определила… – Роза не любила о себе рассказывать – ничего интересного. Да и рассказчик она была плохой, иногда только, по настроению, откровенничала, жаловалась на свою неудавшуюся, безалаберную жизнь. – Антон Павлович, скажите, сколько мне лет? – Не знаю, – пожал плечами Антон Павлович. – 17. А мне дают 12—13, – с гордостью призналась Роза. – А вам сколько? – Много. – Вам примерно 50 лет. – Ну давай… – поднял Антон Павлович стакан. – Мне вообще-то пить нельзя. На голову действует. – Роза… – беззвучно, одними глазами рассмеялся Антон Павлович. – Это – шампанское, 12 градусов, как две бутылки хорошего пива. Разве можно с этого опьянеть? – А вы что себе так мало налили? – Мне на работу. – А где вы работаете? – Где я работаю? – Антон Павлович на минуту задумался. –.. в леспромхозе. – Кем? – Рабочим. – Что-то не похоже. Вид у вас нерабочий. Вы, наверное, работаете начальником. – Глазунья остыла. Чай будешь? – Можно вообще-то… – с расстерянным лицом сидела Роза. Антон Павлович налил чай, достал из навесного шкафа над раковиной коробку конфет, открыл, положил на стол. – Ты, что, Роза. не пьешь? Это же не водка, шампанское… Давай, давай… – в выжидательной позе застыл Антон Павлович у стола. .Роза взяла стакан с шампанским, выпила сколько могла. Живот был полный, оставалось еще немного места для чая с конфетами. – Пойдем полежим… – предложил Антон Павлович. – А то мне на работу. Ты ничем не болеешь? – Ничем, кроме СПИДа, – громко рассмеялась Роза. Каким-то нездоровым, внутренним был ее смех. Антон Павлович расстерялся, стал серьезным, но быстро нашелся: – У меня «резиночка» есть, пошли в комнату. Роза без лишних слов встала, прошла в комнату: так надо было, таковы были правила игры, в которую она была вовлечена. Комната была небольшая. Платяной шкаф, кровать, диван. Шкаф с книгами. Телевизор. Кресло, два стула. На полу потертая ковровая дорожка. Роза села на диван, Антон Павлович – рядом. – Антон Павлович, включите, пожалуйста, телевизор, – попросила Роза, чтобы не скучно было. – Он не работает, – усмехнулся Антон Павлович. – Все никак не могу сходить в ателье, не выберу время. – Собственно, для меня он что есть, что его нет….. Роза, мне на работу….! Время…. – Давайте я лучше к вам завтра приду. – Нет. – Я не обману. – Нет, нет! – был категоричен Антон Павлович. – Можно ванну принять? – спросила Роза. – …только побыстрее..! Роза прошла в ванную. Она бы еще полежала, погрелась, постиралась, но Антон Павлович торопил. Сделав набедренную повязку из полотенца, стыдливо прикрывая рукой грудь, Роза вышла из ванной. Антон Павлович сидел в кресле. Роза скромно встала у книжного шкафа. – Какая прелесть! – вскинув вверх руки, в изнеможении простонал Антон Павлович. – Какие груди. Лимончики… Роза смутилась, скорее забралась на кровать под одеяло. Антон Павлович тоже разделся. Роза лежала, закрыв глаза. Антон Павлович прильнул к груди, сосок был большой твердый. Антон Павлович представил себе, как маленьким брал грудь, но тогда это была другая грудь, -грудь матери, с молоком. – Щекотно, – интуитивно дернулась Роза всем телом. Антон Павлович достал из-под подушки презерватив и – опять все быстро, в спешке. Роза лежала, блаженно улыбаясь, она не против была повторить, но Антон Павлович уже встал. – На работу опаздываю…, – пожаловался Антон Павлович. Роза сидела на диване, одетая, и с интересом смотрела, как Антон Павлович бегал по комнате, одевался. Он, кажется, совсем не собирался платить за удовольствие. И Роза решила напомнить: – Антон Павлович, у меня к вам просьба. – Какая? – Дайте на жвачку. – Понимаешь… – замялся Антон Павлович, сильно покраснев. – Получка у нас седьмого числа. Вот… – достал он из платяного шкафа деньги. – Сто рублей. – Спасибо.-Деньги были небольшие –на две пачки сигарет, но- лучше, чем ничего, плюс шампанское, закуска, конфеты.– Может, не пойдете на работу? – Ты что! Надо идти. А как жить? Кто меня будет кормить? – стоял Антон Павлович одетый, в пальто. – Ты, Роза, первая выйдешь, а я… второй. Конспирация. Роза сошла на второй этаж, закурила. Из Галькиной квартиры доносилась музыка. Антон Павлович вышел. – Роза, будет время – заходи. – Спасибо вам, – вспомнила Роза, что ушла, не поблагодарив. – Это тебе спасибо, – улыбнулся Антон Павлович. Роза потушила сигарету, подошла к Галькиной квартире, прислушалась, позвонила: идти больше было некуда, были, правда, две подруги, тоже детдомовские, но это надо ехать. На улице было холодно. Пуховик совсем не грел. – Кто там?! – истерично закричала Галька. 2 Роза, как ни старалась, никак не могла вспомнить, у кого в четверг была. 20-я квартира- это она помнила… Пить совсем было нельзя: память пропадала, голова отказывала работать. Дождавшись, когда в подъезде никого не будет, Роза быстро поднялась на пятый этаж, позвонила в 20-ю квартиру… Только на третий звонок дверь открылась. – Можно? – потупив глаза, тихо спросила Роза. – Конечно, проходи на кухню, – отступил Антон Павлович. – Я на минуту, – обманывала Роза. Она хотела остаться на ночь. Галька в последнее время плохо принимала, была чем-то недовольна. – Торопишься куда? – Нет, – села Роза за стол. – Есть будешь? – А вы… как вас зовут? – Забыла? Антон Павлович. – Я, Антон Павлович, только чай попью. Замерзла. – Глазунью сделать? – Сделайте. Вы такой добрый. Ну..почему вы такой добрый? -плаксиво тянула Роза – Смотри не сглазь, милая. – …. милая – вполголоса повторила Роза, ее никто еще так не называл. – Милая… У меня, Антон Павлович, послезавтра день рождения. – Ешь, – поставил Антон Павлович сковородку с глазуньей на стол. – Я пойду в комнату. – Не уходите, посидите со мной. Ну, не уходите…. Останьтесь, – просила Роза. – Ладно. Роза встала, закрыла на всякий случай на кухне дверь, чтобы никто не пришел, не подслушал, не помешал и села за стол. – В среду, Антон Павлович, я опять ездила к матери. У нее новый мужчина. Какой-то седой… Я дебильная, а мать, оказывается, еще дебильнее меня. Замуж собралась в 50 лет. В квартире меня не прописывает. Мне бы расчесать ее. Волосы у нее взять. Я бы ее заколдовала. Я ведь, Антон Павлович, опять прославилась… Роза положила на стол ложку, задумалась. Каким-то неживым, потусторонним был ее взгляд. – Я, Антон Павлович, юная взломщица! У матери дверь сломала. Такое меня зло взяло, разбежалась и ногой вышибла дверь. И никто даже не вышел на шум, – собирала Роза со стола хлебные крошки в ладонь, – слизывала. – Мать вызвала милицию. Меня посадили в камеру, как рецидивистку. Через два часа выпустили. Я буду судиться. Так нечестно, – часто заморгала Роза глазами. – Пусть разменивает квартиру. Мне тоже надо где-то жить. Сегодня я была у юриста. Он за меня. – Конечно, тебе надо где-то жить, – согласился Антон Павлович. – Ешь. Роза быстро расправилась с глазуньей из двух яиц, выпила два стакана чая с хлебом с маслом. – Слушай… – Что? – забеспокоилась Роза. – Какой я у тебя партнер по счету? – Сорок пятый… -Роза не считала. Были и насильники, и- сама Роза хотела. Все было. – Что ж…, неплохо. – Вы, Антон Павлович, не без чувства юмора. Да нет… У меня всего было трое, – поправилась Роза, поняв, что сказала глупость: про 45 партнеров. – Что-то не верится, – улыбнулся Антон Павлович. – А вы крещеный? – Крещеный. – Я тоже крещеная. Роза отрезала кусок черного хлеба, густо посолила его и стала есть. – Бери белый хлеб. Он лучше. – Я черный люблю. От него не толстеют. – Мажь маслом. – Антон Павлович, а вы верите в Бога? – чуть поддела Роза кончиком ножа масло, намазала на хлеб. – Мажь больше. – Мне хватит. Надо экономить.

Конец ознакомительного фрагмента.