Антон вообще был подавлен. Кажется, его не на шутку встревожило то, что видение о чужих смертях пришли не ему, а мне. Как бы не значило это, что наша владычица решила отправить его в отставку и взвалить его обязанности на меня. Вот уж чего бы не хотелось никому из нас, так это столь глобальных перемен. Да и… что тогда будет с Антоном?

В размышлениях мы просидели несколько часов, хоть за окном и стояла темень, уже давно наступило утро. Игорь поднялся с изножья кровати, где валялся, таращась в потолок, последние полчаса, запустил пятерню себе в волосы и проворчал:

– Да ну вас с вашими загадками. Может, это правда был просто сон, а мы сидим тут и ребусы разгадываем.

– Нет, это определённо было послание от нашей владычицы, - ровно возразил ему Антон.

– Да я был бы только рад, если бы банально насмотрелся ужастиков на ночь, - сухо признался я.
– Зрелище, скажу я вам, было не для слабонервных.

– Поэтому обычно такие видения предназначены мне.

Игорь странно покосился на Антона, поджал губы и отвернулся. А я вдруг подумал, что он очень постарался, чтобы воздержаться от какого-то очень едкого замечания.

Когда Игорь и Антон ушли из нашей спальни, я вспомнил о Полине. Вчера мы вернулись домой поздно, Дарья уже засыпала, и тормошить её, чтобы показать фотографию официантки, я не стал. Услышав о нашей потенциальной клиентке, она только обрадовалась смене темы и проявила к ней интерес.

На Полину Дарья смотрела дольше, чем я ожидал. Не могла сосредоточиться или видела слишком много – я так и не понял. Наконец она моргнула и ровно произнесла:

– Да, определённо нужно наше вмешательство. Долго терпеть она не сможет. Накопит злость, устанет от алкоголизма матери и на эмоциях случайно столкнёт её, пьяную, с лестницы. Сядет в тюрьму за убийство.

– То есть, её мать однозначно в списке Смерти? – уточнил я. Дарья прикрыла веки в жесте подтверждения.

– Однозначно. Но мы можем сделать так, чтобы она умерла не от рук своих дочери, и времени у нас не так уж много. Иначе судьба этой Полины будет сломана раз и навсегда.

Всё сегодня валится из рук, окружающие как будто бы говорят на непонятном языке. Все чего-то хотят, что-то требуют, цокают, возмущаются, и их голоса бьются теннисными мячами по черепной коробке.

Полина судорожно бегала от одного столика к другому, из кухни к барной стойке, всё что-то делала и говорила. В основном, правда, извинялась, не всегда осознавая, за что. За свою неуклюжесть, невнимательность, убогость. Может, вообще за появление на этот свет. Она бы не удивилась.

Ещё один адский день открыл ежедневную олимпиаду. Правил в ней не много – выжить и постараться уцелеть. Место проведения, как всегда, огненное поле со скрытыми минами и дикими зверями. Есть змеи с кислотным ядом замедленного действия, есть тигры с огромными клыками, волки, что рвут на куски ещё живую жертву, встречаются и глупые приматы с поистине обезьяньим поведением. Разве что фекалиями не кидаются. Хотя некоторые… Весь этот зоопарк состоял из коллег и клиентов.

Примерно так себя и чувствовала Полина каждый рабочий день. Не зря говорят, что человек зараза такая – ко всему привыкает. Сначала это казалось невыполнимым, сродни прыжкам без парашюта, но после нескольких недель суматохи, трясучки, путаниц, слёз в туалете Полина всё же привыкла к ненавистной работе. И к высокомерным коллегам, и к руководству, и к пьяным клиентам.

Но привыкнуть не всегда значит адаптироваться и не принимать близко к сердцу. Полина никогда не умела работать в коллективе, это тянулось ещё со школьных времён ребёнка-одиночки. Что за партой одна, любезно оплёванная одноклассниками жёваной бумагой, что на каждом месте работы – есть коллеги, и есть Полина. Они в одной кучке, источающей смех и весёлые голоса, она где-то в уголке. Одна.

Что касается начальства. Здесь пришлось попотеть, чтобы хоть как-то огородить себя от развязного Джабира Самадовича. Это сейчас она делала вид, что нет ничего важнее служения его делу, что довольные клиенты – смысл всей её жизни, то, ради чего она была призвана в этот мир, и ни на что другое быть времени просто не может.

А первые свои рабочие дни Полина пряталась по кладовкам и за каждым углом, не зная, как избавиться от навязчивого внимания. Багровея, отнекивалась, придумывала на ходу несуществующие планы и причины отказа, но почему-то начальник принимал их за кокетство. И до сих пор, бывает, лезет.

Пьяные клиенты. Вот уж чем не запугаешь! Эти хотя бы иногда оставляют чаевые. Какая-никакая, но компенсация за неуместные шуточки и навязчивость, а то и шлепки по попе. Всегда страшно до одури, но ради чаевых можно и стерпеть… Да и о наличии тревожной кнопки – хвала Росгвардии! – большинство из клиентов в курсе, так что в основном хватало одного предупреждения.

Не то что дома.

Там толпы мало знакомых и часто посторонних людей не знают ни приличий, ни страха, ни чувства меры. Водка, закуска, оры на весь подъезд, музыка. И всё же Полина ко всему привыкла. С тех пор, как ушёл отец, их с матерью квартира стала проходным двором для всех желающих. Не сразу, разумеется. Так, сначала один пришёл, выпил, ушёл. Потом другой пришёл, выпил, переночевал. Ещё двое пришли, повыпивали пару суток, отоспались, похмелились, ушли. Ещё кто-то явится, и всё по новой.