– Подавись, уёбок!

Марк провернул нож ране, его желудок скрутило от вида темной крови, что хлынула из раны, стекая по лицу вязким ручейком. Он не чувствовал ничего, кроме триумфа, продолжая резать веки, вырезая грубую красную дыру в черепе. Крови было не так много, как он ожидал, горячее лезвие прижгло большую часть кровеносных сосудов, но вскоре нож остыл, и он больше не чувствовал запаха опалённых тканей.

Марк бросил нож обратно в кастрюлю и снова довел ее до кипения.

Мы еще не закончили.

Ему не нужно было понимать язык, чтобы знать, что дух то умолял его, то проклинал. Он не чувствовал ни малейшего сочувствия, в ожидании, пока нож снова нагреется. Он собирался закончить это, даже, если придется, ценой собственной жизни.

Марк посмотрел на свое лицо в зеркало, слишком уставший, чтобы почувствовать настоящий шок от вида рваной красной дыры на месте левого глаза. Густая жидкость все еще сочилась по его лицу, и он даже не пытался ее смыть.

Дерьмово ты выглядишь, старина!– подумал он, не в силах остановить маниакальный смех, вырывавшийся из его груди.
– Осталось немного. А потом отдохнем.

Вернув горячее лезвие в правую руку, он исследовал острием пустой кратер, пытаясь определить лучший угол для своей задачи и прикидывая в уме силу, которая потребуется, дабы пробить ему череп. Внезапно, в последнюю секунду Марк остановился, в то время как адреналин заставлял его сердце колотиться в груди, как племенной барабан.

– Вот дерьмо! Вот дерьмо! Пиздец, я чуть все не похерил, - сказал он голосу в своей голове, который стал устрашающе тихим. – А тебе бы это понравилось, не так ли? Ты даже хотел, чтобы я совершил эту ошибку. Иди нахуй! Я учил анатомию.

Вытащив кончик ножа из разрушенной глазницы, Марк вздрогнул, когда лезвие коснулось плоти под его правым глазом. Это будет чертовски больно, но это не имело значения. Он должен это выдержать. И он готов пойти на все что угодно, лишь бы убрать этот голос из своей головы. Он был близок к тому, чтобы все испортить, но вовремя вспомнил важную информацию. Да, один урок анатомии пятнадцать лет назад спас его от катастрофы. Он улыбнулся и надавил на нож, не обращая внимания на невыносимую боль. Левый глаз контролируется правым полушарием мозга.

* * *

– Следующий клинический случай – пациент с шизофренией, к сожалению, вовремя не диагностированной.

Доктор Уайтхед вел небольшую группу ординаторов по коридору больницы, рассказывая им подробности о пациентах в каждой палате. Пока они шли, мужчины и женщины яростно строчили в своих блокнотах, пытаясь втиснуть каждое слово, сказанное известным психиатром.

– Джонатан, не будешь ли ты так любезен.

Крупногабаритный санитар шагнул вперед, достал из кармана связку ключей и отпер дверь. Все они по очереди заглядывали в комнату, ведя себя тихо и уважительно, и только одна молодая женщина вздрогнула, увидев мужчину в палате.

– Это членовредительство?
– спросила она психиатра.

– Именно, - кивнул доктор Уайтхед в ответ.

Он заглянул внутрь и увидел, что пациент снова снял повязку с лица, обнажив темные, зияющие пустотой глазницы и покрытую шрамами плоть вокруг них. Пациент повернулся лицом на звуки голосов и улыбнулся, в то время как его голова слегка покачивалась от действия лекарств.

– Его заблуждения заставили его поверить, что в его голове поселился призрак. До того, как его сосед услышал крики из его квартиры и вызвал полицию, я успел только раз с ним побеседовать. К тому времени, как дверь вскрыли, пациент уже удалил себе оба глаза и вонзил горячий нож в правую часть мозга.

– Очаровательно. Ему повезло, что он жив, - заметил один ординатор.

– Да. Но история знает массу случаев, когда люди выживали, сохранив лишь половину своего мозга. Опять же, в большинстве этих случаев речь шла о хирургическом вмешательстве более ортодоксальной формы.

Доктор Уайтхед улыбнулся, и студенты вежливо рассмеялись.

– Он все еще уверен, что в его голове живет призрак?
– спросила та же женщина, что и раньше, отрываясь от своих записей.

– Трудно сказать. С тех пор, как он пришел в сознание, пациент ведет себя так, как будто не понимает английского языка.

Словно в подтверждение своей точки зрения пациент заговорил:

– Nipe msaada.

– Обычный бред?

– Вообще-то, нет.

Доктор Уайтхед слегка нахмурился, кивнув Джонатану и наблюдая, как санитар запирает дверь, прежде чем ответить. При звуке поворота замка пациент начал кричать, и доктор Уайтхед на мгновение прислушался к темпу речи, прежде чем заговорить.

– Теперь этот пациент говорит только на суахили.

Перевод: Роман Коточигов