– Не надо бежать, - знакомый голос оторвал все головы от столиков.

В дверях, с копной седых волос, стояла моложавая врачиха нашего отделения Пантелеймоновна. Она в белом халате и в шапочке, я знаю, на ней больше ничего нет. Ее тело стерилизуется дважды, когда она приходит на работу и когда уходит, поэтому лишние одежды, это лишняя обуза при стерилизации.

– Николай заболел и находится в дез. камере, - объявляет врачиха.

– Что с ним?
– спрашивает Сергей Сергеевич.

– Ничего особенного, он малость перетренировался.

У нас в отделении есть маленький спортивный зал. Правда там кроме шведских стенок, матов и гантелей ничего нет. Николай частенько сидел там, накачивая свои мышцы.

Обитатели столовой успокаиваются и продолжают уничтожать завтрак.

– А вы знаете, - вдруг склонила голову к центру стола Таня.
– Ходят слухи, что к нам скоро прибудут новые пациенты.

– Откуда такие слухи?
– недоверчиво спрашивает Наталья.
– К нам уже десять лет никто не поступал.

– Галина Васильевна подслушала телефонный разговор Пантелеймоновны с кем то. Та говорила в трубку, что коек в отделении достаточно... и прием будет обеспечен...

Ирочка открыла от удивления рот.

– Неужели от туда... кто то придет?

– К нам бы может приходили и почаще, да в стране вон что делается. Разве кому то до нас, - Таня презрительно скривила красивые полные губы.

Вообще то мне она нравится, но Таня больше тянется к Николаю и я отношусь по этому к ней вполне лояльно.

– Я смотрю телек, - продолжает Таня, - страшно становится, денег ни на что нет, медицина в запустении, люди мрут как мухи. Какое там, определять способность иммунных систем к сопротивлению, до об этом даже мыслить никто не хочет. Если бы с рождения в роддомах, в поликлиниках, занимались этой проблемой, то наше бы отделение ломилось от пациентов. Мы просто счастливчики, что попались сюда.

– Неужели нас не могут вылечить?
– с тоской спрашивает Ира.

– А мы не больны. Кто тебе сказал, что мы больны? Это болен тот мир, который там, за стенками этого здания. Вот смотрите, СПИД, тоже связан с иммунной системой, однако такое заведение как наше не поможет им вылечится никогда. Мы же здесь можем жить до сотни лет...

– Брось, Танечка, - прерываю ее я, - в нашем отделении было, как мне помнится, 57 человек, а осталось 14. Чего то мы не доживаем до ста лет.

– А кто в этом виноват, мы сами. Когда десять лет тому назад, идиот Лешка разбил окно в лютый мороз, мы не предполагали, что это трагедия. Вспыхнувшая эпидемия ОРЗ, как говорили врачи, сразу унесла два десятка жизней. Другой пример, вон старостиха, живет здесь с 50 года, ей уже больше восемьдесят лет и если ничего не случиться, еще столько же проживет.

– Лешка не был идиотом, - сказал я, - он просто считал это заведение тюрьмой и хотел вырваться от сюда.

– А кто его здесь держал?
– ответила мне Таня.
– Мог бы уйти, у нас все таки не тюрьма.

– Конечно мог бы, но с чем он вошел бы в тот мир, ни образования, ни денег.

– К тому же, он бы там умер.
– воскликнула Ирочка.

– Наверно. Я был тогда еще маленький, лет десять было, а помню, как Лешка приходил к нам в комнату, со своим другом Витькой и вот начинали они спорить. Я не могу точно припомнить их диалог, но это было примерно так. Лешка говорил: "...да пронимаешь ли ты, там все наши страсти, любовь, работа. Ты был когда-нибудь в зале на большой танц площадке, вот где бешенный ритм, жизнь, а в театрах, кино... Эх... Даже выпить бутылочку вина, водочки в компании, потискать девочек, этого всего мы лишены..." Витька же спорил, что не в этом счастье.

– А, интересно, Лешка с род дома сюда попал?
– спросила Наталья.

– Нет. Его врачи откачали и прислали к нам..., когда ему было около двенадцати.

– Значит он попробовал выходит той жизни?

– Попробовал немножко.

– А я с род дома здесь...

– Борька, тебе же надо к врачихе, - вдруг вспомнила Ира.
– Ты иди, мы за тобой уберем поднос.

– Чего запоздал?
– спросила Пантелеймониха, когда я вошел в ее кабинет.

– Заговорился о проблемах...

– Хорошее занятие. Да ты садись, чего как пень застыл.

Удобно устраиваюсь напротив ее в кресле.

– Я то тебя вызвала, - продолжает врачиха, - тоже поговорить о проблемах. Ведь Николай тебе друг?

– Друг. Мы с ним здесь давно...

– Знаю. Но то, что он большой дурак тоже знаю.

– Да что с ним? Неужели он заболел?

– Нет, но я положила его на профилактику. И все из-за какой то женщины.

Я таращу на нее от изумления глаза.

– Из-за женщины?
– как эхо повторяю я.

– Да, Николай молчит и не желает об этом говорить. Дело все в том, что он спал с одной из них и от этого получил осложнение...

Я оглушен, Колька спал с женщиной. Черт возьми, неужели это Танька.

– Простите, что перебиваю, но разве среди нас есть больные женщины?

– Больных нет, но... стерильность даже в половых отношениях нужна. Я не хочу читать тебе лекцию о гормонах и прочих выделениях у женщин, но Николай стерильностью пренебрег, это сразу отразилось на кожных покрытиях, началось раздражение и теперь все наши усилия сводятся к тому, чтобы заглушить этот процесс. Это для него не длительное лечение, после уничтожения очагов химическими препаратами, восстановление кожных покровов пойдет нормально. Слава богу, что он еще хорошо отделался и действие защитной системы организма не потребуется.