— Настя! Да Настя! — Артур тормозит меня на лестнице, хочет что-то сказать. — Куда ты так несешься, под ноги смотри.

— Отстань! Меня не было с ним рядом из-за тебя! Ты меня отвлёк, — отталкиваю и двери толкаю. Бегу в палату. Забегаю, расцветаю в улыбке, когда замечаю, что Вова действительно пришёл в себя. Его глаза открыты, кожа не такая бледная. Он выкарабкался, он со мной.

— Что-то вы долго, голубки, — слышу женский голос и поворачиваю голову. Молодая девушка в форме, стоит рядом с Людмилой и насмешливо на меня смотрит. Моргаю, не понимая, кто она такая, и что она здесь вообще делает.

Всё это время, находясь в больнице, как будто тоже была в коматозе. Спала вместе с Вовой. Ничего не могло заставить меня проснуться. А тут... Под острым презрительным взглядом этой девушки. Просыпаюсь. Выныриваю из забытья, на меня резко накатывает чувство ревности. Почему, она первая пришла его навестить? Кто ей сообщил? Кто впустил в палату, куда должны запускать только родственников? И вообще, кто она такая?

— Кристина, спасибо, что навестила, — говорит Вова. Хриплый голос после долгого сна плохо узнаваем, но узнаваем. Слышать его, для меня, как музыка для меломана.

— Поправляйся, — девица явно не ожидавшая, такого расклада, делает недовольную моську, потом всё же покидает палату. Артур с Людмилой, выходит следом.

Перевожу взгляд полный любви на любимого, в глазах наворачиваются слёзы. Ни как не могу их контролировать. Я обязательно спрошу у него, кто она, но потом, а сейчас...

— Привет, засоня, — улыбаюсь, подхожу в плотную. В грудь лицом вжимаюсь. Запахом надышаться не могу. Но чувствую, как сильно бьётся сердце.

— Привет, малышка. Насть, почему ты приехала с Соколовым? — берёт за руки, глубоко заглядывая в глазах, словно уличить в чем-то пытается.

— Пришёл извиниться, как раз Люда позвонила. Он предложил подвезти. А кто эта девушка?

— Кристина, наш следователь. Почему, она назвала вас голубками? У тебя с ним что-то было...

— Нет, ты что. Я бы не смогла ни с кем с другим, — раздражение поднимается глухой стеной. Это после того, как я здесь дневала и ночевала. Как он может обо мне думать какую-то гадость.

— Насть, прости, я на минуту представил, что ты с ним... Просто он странно на тебя смотрел. Он к тебе приставал?

— Пытался.

— Сука. Убью, когда выйду отсюда.

— Вов, пожалуйста, давай не будем о других. Он просто завидует тебе. Я так рада, что всё обошлось. Я очень за тебя переживала. Чуть с ума не сошла. Как будто часть меня умирала мучительно, и мне потом с этой мертвой частью как-то надо было жить... — присаживаюсь рядом, взбиваю подушку. Замолкаю, потом прорывает опять на слёзы.

— Прости, что напугал, — голос смягчается, он протягивает руку, вкладываю в неё свои пальцы незамедлительно. Двигаюсь ближе и ложусь рядом, кладу голову на плечо, продолжая держать его за руку. — Я всё слышал, — не понимаю о чем речь. — Я тоже тебя люблю. Словно спал всё это время, сны не снились, но всё время слышал твой голос. Как рассказывала о пекарне, булочках, как плакала, говорила о любви. Всегда хотел ответить, но не получалось вырваться из этого состояния. Безумно захотелось этих булочек попробовать, и вообще... — наклоняется, целует нежно. — Всё у нас теперь будет хорошо, обещаю тебе...

Владимир

Пришлось провалиться в больнице почти месяц, завтра наконец-то выписывают. Хотел сбежать раньше, но Настя уговорила остаться, переживая за моё здоровье.

Настя вышла на учёбу, пропустила несколько недель, теперь навёрстывает. Прибегает ко мне каждый день после занятий, на выходных остаётся ночевать. Каждый день залипаю на неё, как в первый раз. Она и так тоненькая, ещё и похудела после всего случившегося. Но глаза и губы на маленьком личике выделяются ярко. Особенно, губы, которые так люблю целовать.

Она выглядит очень хрупкой и беззащитной. В ней есть какая-то особая нежность и светлая, тонкая ранимость, от которых мужская половина населения теряет голову. Беззащитность в ней, играет только в минус. В нашем мире, беззащитность для абсолютного большинства означает слабость, возможность воспользоваться, продавить под себя. Отсюда все эти мудаки — Хасанов, Соколов... Девочки из интерната.

Соколов, тот ещё проныра оказался! Хотя итак это знал. Так и рвался прописать в табло ему несколько раз, когда приходил навещать. Но он на удивление извинился перед Настей и мной, сказал, мол, бес попутал. Кристина во всём виновата. В очередной раз отшила, демонстративно заявив, что поехала ко мне в больницу. Вот и вспылил.

***

Вчера всё же уговорил Настю лечь спать на моей кровати. Никак не соглашалась, боялась, что будет мало места или мне неудобно. Утром проснулся, от чувства, что рука по самое плечо онемела. Как лёг, так и не шевелился всю ночь до самого утра, боялся потревожить Настю. Она удобно умастилась на мне. Несмотря на это, первый раз за всё время пребывания здесь, почувствовал, что выспался. Настя шевельнулась, осторожно сгрёб её в охапку, прижавшись носом к шее, продолжил пребывать в полудрёме. Она что-то пробормотала сонное, прижавшись ко мне плотнее. Мои бедра мягко, но уверенно двинулись в её, упираясь в попку сильной утренней эрекцией.