Я получала то, все что было необходимо. Сытая жизнь затворника меня устраивала и если бы тогда спросили, хочу ли я бросить все ради эфемерной свободы и справедливости, ответила бы, что нет. Потому, что это миф. Все мы зависимы и все мы не свободны, вопрос лишь в том, что получаем взамен. Если плата не соответствует — рождается бунт.

— Осуждаешь?

— Что? — отвлекаюсь от своих мыслей.

— Мать мою, осуждаешь? — повторяет Вик.

— Нет, нет. Абсолютно. Не поверишь, но даже понимаю и жалею ее. Ее и твоего отца.

— Странная ты.

— Врачи тоже так считают — мрачно шучу я.

Вик вздрагивает от смеха и порция салата соскальзывает с вилки и падает прямиком на его белую футболку. Скомкано прошептав какое-то ругательство, он трет пятно салфеткой, но оно лишь расползается еще больше.

— Бесполезно — озвучиваю приговор я.

Вик встает из-за стола и быстрым шагом уходит в комнату. Переодеваться, догадываюсь я, и продолжаю сортировать еду в своей тарелке. Аппетита нет, настроения тоже, видимо, тема отцов и детей так на меня действует.

— Твоя очередь — отрывает меня от интересного дела Вик.

— Пачкаться в салате?

— Рассказывать о себе и семье, но измазаться тоже можешь.

— Ты почти все знаешь. Кстати, общаться с отцом нормально тоже начали только сейчас. До сих пор гадаю, чья это заслуга. Не моя, точно. Мамы уже нет, давно. Нас с сестрой отец воспитывал и няньки.

— Сестру Оля зовут? — уточняет очевидное.

— Да, я ее именем представилась, ты правильно догадался.

— Примерным ребенком никогда не была, но в университете как-то совсем все пошло не по правилам. Думаю, что отношения с отцом начали портиться уже тогда. Точку в них поставили наши СМИ, когда очередную мою глупость слишком широко отрекламировали. Так широко, что любимый папочка чуть с поста не слетел. Дальше ты знаешь, выдали замуж и под фамилией Шевцова я мало кому была интересна. Свою роль сыграли связи и авторитет мужа. Историю замяли, а меня все забыли. Все, включая отца. Так вот я и жила, потом решила, что надо что-то менять и срочно. Остальное ты знаешь.

— А что ты натворила?

Вопрос ожидаемый, но ответа у меня нет. Погружаться в события девятилетней давности и вытаскивать все наружу не хочу, да и врать тоже не хочу. Хватит с Вика полуправды, которую я озвучила.

— Ничего плохого, но и хорошего тоже ничего. Не хочу говорить об этом — нервно подворачиваю рукава платья и откидываюсь на спинку стула. Вик сверлит меня взглядом, пробуя угадать, о чем я молчу. Не успокоится же.

— Вик, твой отец проверил меня, верно? Он отдал тебе значимую информацию, остальное я могу рассказать, а могу не рассказать. Пусть это будет мое решение. Хорошо?

— Хо-ро-шо — чеканит Вик — если тебе это неприятно, не рассказывай. Сам не ангел, понимаю.

На этом все наши серьезные разговоры за ужином заканчиваются. Я периодически проваливаюсь в воспоминания, Вик рассказывает о своих друзьях и переделках в которых успел побывать, а в перерывах что-то набирает в телефоне. У меня тоже давно висит оповещение на экране, а проверить все не было времени. Касаюсь экрана.

Лялька. Сестра волнуется и требует, чтобы я хотя бы написала ей. Вспоминаю, что она звонила мне в субботу, когда я оформляла развод с Шевцовым. Как я могла забыть? Печатаю сообщение, стараясь вместить главные новости и успокоить сестренку.

Все в порядке, Ляль. Забыла перезвонить. Развод идет по плану, бумаги подписали. Живу у Вика, так что тут тоже можешь не волноваться. Позвоню завтра, когда буду одна, поговорим.

Напротив сообщения появляются две заветные галочки. Значит получила, прочла и не будет объявлять в розыск.

— Что-то случилось? — Вик откладывает свой телефон в сторону и, видимо, неправильно понимает мой сосредоточенный вид.

— Сестра — улыбаюсь я — переживает за меня непутевую.

— Хочешь, можешь позвать ее в клуб, в пятницу?

Предложение Вика хорошее, но боюсь Грозин потом Ляльку со мной даже в магазин не отпустит. Я иду в клуб с одной целью, встретиться с Межницким и попытаться привлечь его внимание. Тут не сработают обычные уловки, нужен особый подход. Яркий, запоминающийся выход с намеком на продолжение. Только с намеком.

— Не знаю, может не согласиться. У нее парень очень серьезный. Вернее даже мужчина. Давай в этот раз вдвоем, а потом как-нибудь спланируем общий выход.

— Не совсем вдвоем, с моими друзьями — уточняет Вик.

— Я не против, но если будут надоедать — сбежим — смеюсь я.

— Вик, я никогда не сидела за рулем такой машины!

— Вот и попробуешь — смеется он — только твои огромные каблуки будут мешать.

— Босиком?

— Да.

Я со страхом усаживаюсь за руль спорткара, а Вик разваливается на пассажирском сиденье. Идея ехать на ламбе — его, он любит свою малышку, но мы идем в клуб, а значит за руль он уже не сядет. Остаюсь я, человек-трезвенник, ведь единственный крепкий напиток, который я могу себе позволить — это свежевыжатый сок.