Прежде чем она успела опомниться, я сам, до конца не понимая, что делал, быстро скинул штаны и залез в горячую воду, нагло отодвигая Джойс от края. Уселся позади нее так, чтобы она оказалась аккурат между моих ног и потянул обратно к себе. И лишь большая любовь отца к огромным чугунным ваннам, в которых он, как я помнил, мог валяться часами, сделала все это занятие комфортным.

— Что ты… Майкл! — запаниковала она, по пути подгребая к себе как можно больше пушистой пены.

— Зови меня Майк, помнишь? — я прижал ее спиной к себе и получил в лицо внушительную порцию воды. Едва отплевался. — Расслабься, я ничего не собираюсь делать.

— Мы голые в одной ванной, — зашипела Джойс, все еще пытаясь собрать вокруг себя пену. — Хочешь, чтобы я поверила тебе?

Мягко, но требовательно я уложил ее голову к себе на грудь и начал легонько поглаживать в попытке успокоить буйную ведьму.

— Наглый катт, — ворчала Джойс, завозившись, но только для того, чтобы утроиться поудобнее. — Древо, я чувствую твой член!

— Прости, но должен признаться: я с ним родился, — моему наигранному обреченному вздоху могли позавидовать актеры главного аркенского театра. — Я не оставлю тебя одну в таком состоянии, просто расслабься.

— Это не так просто, как ты думаешь, — помотала ведьма головой, но все же, капитулируя, легла сверху и уставилась куда-то перед собой.

— Ты справишься.

Мы помолчали, привыкая к ощущениям такого рода близости. Постепенно Джойс на самом деле расслабилась, обмякнув на мне и подстроившись под мое тело. Я не мог припомнить ни одного раза, чтобы вот так, откинувшись на спинку ванной, лежал с кем-то, никуда не торопился и позволял мыслям блуждать в некой сонной неге. Одно дело затягивать женщину в воду или под струи горячего душа для утоления банального желания и совсем другое, когда ты просто пытаешься быть рядом, боясь, что нанесенная травма могла навсегда сказаться на судьбе человека… точнее ведьмы. Я не знал, сколько прошло времени. Кажется, я задремал, ведь когда Джойс заговорила, вода показалась мне уже не такой горячей.

— Майк? — она все еще сидела спиной ко мне, только теперь обхватила свои колени.

— М?

Я заметил, как напряглись ее плечи, будто Джойс было сложно о чем-то сказать. Она чуть поколебалась, но все же начала явно чуть громче, чем хотела.

— Ты и твоя секретарша…

— Мы не были любовниками, — отрезал я чуть резче, чем следовало, отчего ведьма едва заметно дернулась. — Несмотря на ее интерес, нас связывали сугубо рабочие отношения. Джинни правда была неплохим секретарем. Просто… не так все поняла, — я вздохнул, понимая, что самое тяжелое ждет только впереди.

Она обернулась, внимательно изучая меня, а я видел много припухших синеватых и красных пятен на ее коже. Совсем скоро все это превратится в настоящие синяки и гематомы, особенно на руке, на которой отчетливо прослеживалась чужая темная пятерня. Я чувствовал, как взгляд ведьмы скользил по мне, изучая все, что сейчас было на виду. Мне не хотелось препятствовать, все же скрывать уже особо нечего — Джойс и до этого видела меня. Почти все пузырьки пены полопались, поэтому она беспрепятственно уставилась на то, что было ниже воды. Кажется, она сама не заметила, насколько неприличным был этот взгляд. Поэтому, когда вновь посмотрела прямо на меня и заметила довольную улыбку, Джойс глубоко и судорожно вздохнула, понимая, что ее поймали.

Я сел и притянул ее к себе, обхватив вокруг талии. Ведьма даже не сопротивлялась, только резко втянула в себя воздух, когда член в полной готовности прижался к ее пояснице.

— Майк…

— Джойс? — прошептал я ей в самое ухо, откидывая волосы в сторону, чтобы в следующий миг аккуратно коснуться губами красной воспаленной кожи на шее.

Она зашипела, скривившись от боли.

Было бы здорово, если бы поцелуи умели излечивать. Мир, наверное, был бы светлей, а на любом опасном производстве была бы своя штатная целовальщица или целовальщик — кому, как предпочтительнее.

Мысль была такой глупой и несвоевременной, что я быстро забыл о ней. К сожалению, все, что я мог — это попытаться хоть как-то забрать боль Джойс, перекрыть и заставить забыть. Если это, конечно, хоть в какой-то мере возможно. Я покрывал поцелуями каждый удар и ссадину, которую смог заметить, каждый грубый хват, проступивший на нежной коже.

Пена уже давно исчезла, когда Джойс села мне на живот, обхватывая ногами и не разрывая долгого глубокого поцелуя, она прижалась ко мне всем своим горячим телом. Гибкая и стройная, ведьма отзывалась на каждое прикосновение и ласку. Нам не нужен был воздух, чтобы дышать. Он стал такой мелочью, чем-то ненужным. Рудиментом, если можно так сказать. Джойс вздрагивала каждый раз, как я проводил хвостом по ее спине. Ей это понравилось. Она сама об этом сказала, поймав мгновение между поцелуями.

Я припал губами к ее груди, хватая напряженный сосок и зажимая его между зубов. Мои пальцы заскользили вниз по плоскому животу. Ведьма издала такой громкий стон, что скорее всего все, кто находился в доме, смогли ее услышать. Она запустила руки в мои волосы и крепко сжала пальцы. Все шло чертовски хорошо. Пока мои пальцы не скользнули внутрь, в узкое разгоряченное лоно ведьмы. Такое манящее и сочное от возбуждения.

Джойс вдруг застыла, тяжело дыша, а потом быстро отстранилась, будто ее обдали кипятком. Оказавшись в противоположной части ванны, она смотрела на меня, как испуганная кошка.