– Летта Лирин, – прогудел он довольно. – Вижу, вы в добром здравии.

– Добрый день, летт Тувор.

Стула для просителей в приёмной не предполагалось, дабы посетители не рассиживались. Я кратко изложила цель своего визита. Всё это время Тувор смотрел в сторону и хмурил густые светлые брови до тех пор, пока они не превратились в сплошную горизонтальную линию. К тому моменту, как я закончила, от его хорошего настроения не осталось и следа.

– Документы и деньги, значит, – мрачно отметил он. – Позвольте уточнить, юная летта, а что вы будете делать дальше? Каким образом собираетесь зарабатывать на жизнь?

– Поступлю на службу.

– На службу? – линия бровей разорвалась в удивлении. – И кем же вы намерены… хм… служить?

– Вас это не касается, – невозмутимо ответила я.

– Ошибаетесь, моя дорогая летта Лирин. Меня касается всё, что происходит в моём городе. Особенно когда особа вроде вас оказывается свободна от супружеских уз, и к тому же бездетна. Мне вовсе не нужны скандалы и разрушенные семьи. Вы понимаете, о чём я говорю?

– Нет.

– Нет? – Тувор откинулся на стуле. – А я уверен, прекрасно понимаете. Как и то, что единственное посильное вам занятие осуждается приличным обществом. И я не допущу подобной службы в Орлисе. Вам ясно?

Очень хотелось расхохотаться ему в лицо, но я сдержалась. Мне стало интересно, зачем он завёл этот разговор.

– Но, учитывая ваше бедственное положение, крайнюю молодость и незаурядные внешние данные, я готов предложить вам… скажем так, покровительство. Мы можем обговорить ваше содержание, разумеется в разумных пределах.

Я всё же рассмеялась, чем немало его оскорбила.

– Летт Тувор, прежде чем вы сразите меня своим великодушием, позвольте уведомить вас, что завтра утром я покидаю Орлис. Вам не придётся переживать по поводу упадка нравственности в городе или ужимать в тратах дражайшую супругу.

Тувор побагровел. На фоне белых волос это выглядело забавно.

– Покинете Орлис? Завтра? Но куда вы пойдёте?

– Подальше от вашего города, – «вашего» я подчеркнула.

– Имейте в виду, – уши Тувора пылали, – никто не сделает вам более щедрого предложения! Доля от наследства летта Лирина – пятьсот зелов, на них вы далеко не уедете!

Мысленно я поблагодарила Отрешённого за то, что согласилась на условия Ирвина. Если мой покойный муж не врал, чего за Арденом не водилось, от его приличного состояния мне выделили даже не десятую – сотую часть. Хорошо, что я сэкономила на дороге до Нейсса, иначе действительно пришлось бы наниматься в прислуги.

– Это мои проблемы, летт Тувор, никак не ваши. Так вы выдадите документы и причитающиеся мне деньги?

Рука Тувора полезла в нагрудный карман, и на стол шлёпнулись мешочек и три свитка. Удостоверение личности Мэйлин Лирин, гражданки Гидара, свидетельство о её браке с Арденом Лирин и свидетельство о смерти летта Лирина. В мешочке оказалось десять золотых монет – пятьдесят зелов в каждой. Он держал всё это при себе, поскольку не сомневался, что я приму его покровительство.

– Учтите, летта. Если завтра вы не уедете, я лично позабочусь, чтобы никто в Орлисе не посмел взять вас в так называемое услужение. И мы вернёмся к моему предложению, но условия перестанут быть столь выгодными для вас.

Документы я свернула и убрала в мешочек, а его без ложного стыда засунула за пазуху. При мне в Орлисе не случалось ограблений, но рисковать не хотелось.

– Всего доброго, летт Тувор.

Он не соизволил попрощаться. Рассчитывал, что я передумаю? Очень зря.

Фигурные стрелки часов на фасаде дома Собраний показывали половину одиннадцатого. Ясным весенним днём город выглядел не столь удручающе, как обычно. Центральную площадь, мощёную не тёмной брусчаткой, а светло-серой гранитной плиткой, заливало яркое солнце. Оно отражалось от лакированных боков везилей, стоящих перед зданиями, бликовало в окнах, выбелило стены домов. В Гидаре даже глина, из которой лепили кирпичи, при обжиге приобретала цвет снега.

Если бы не обстоятельства, благодаря которым я очутилась в Орлисе, возможно, у меня не возникло бы к нему стойкого отвращения. К тому же в город я попала поздней осенью, когда ветра с севера принесли низкие плотные тучи и бесконечные затяжные ливни. Солнце почти не выглядывало, все цвета слились в грязно-бурый. Зима же стала для меня настоящим испытанием. До этого я вообще не видела снега, а тут он сыпал и сыпал – каждый день, пока на улицах не выросли сугробы в половину человеческого роста. Иней рисовал затейливые узоры на стёклах, холод впивался в тело, стоило просто подойти к окну. Я мёрзла так, что порой с трудом заставляла себя выползать из-под тёплого пухового одеяла, и почти не жалела о том, что не могу покидать спальню. Орлис – жуткое воспоминание, которое я постараюсь побыстрее выкинуть из памяти. Но прежде чем уехать, в истории моего пребывания здесь необходимо поставить точку.

Дом Согар я нашла без труда. Она много раз описывала своё гнёздышко на пятой улице – названия в Орлисе заменяли цифрами. Из таких же белых кирпичных домов он выделялся крышей, выкрашенной не в серый, а в ядовито-зелёный цвет. В навесных ящиках под окнами расцветали бледные северные примулы, которые в Кирее безжалостно выпалывали вместе с остальными сорняками. Никогда бы не заподозрила грубоватую Согар в сентиментальной любви к цветам. На мой стук дверь открыла девочка лет двенадцати, однако выше меня на полголовы, – крепкая, плечистая, белобрысая. Здороваться она не спешила.