Как вы знаете, рабочий день у пчел до обеда, пока солнце ещё в зените. Работа под палящим солнцем особой пользы не приносит.

После работы я залетел домой, чтобы забрать кольцо и немного передохнуть. Ближе к вечеру я отправился к Майе. Обычное, казалось, дело. Все и так знали, что в этот день я сделаю предложение. Но традиции нарушать нельзя. Вы, дамочки, заставляете своих парней из кожи вон вылезти, прежде чем ответить «да». Нафантазировали себе в детстве, а нам отдувайся потом. Так вот, я вылетел к Майе, но не долетел… Дальше я смутно помню… Невиданная сила забрала у меня их…

– Что забрала? – после минутной паузы решилась спросить божья коровка.

– Крылья, – выдавил из себя Джей. – Их больше нет.

– Как же это? – воскликнула потрясенная Надежда.

– Сам не знаю, очнулся в больнице. Мне сказали, что без сознания я провалялся больше суток. Открыл глаза, передо мной стояла моль в белом халате. «Что со мной, док?» – еле ворочая языком, промямлил я. «Вам повезло», – ответила она, глядя мне прямо в глаза. Надо отдать ей должное, взгляд не отводила, и впрямь была уверена, что мне повезло остаться живым. Но ее голос, что—то в нем мне сразу не понравилось. «Вы что—то скрываете от меня, док?» – голова соображала плохо, я только начал отходить от наркоза. «Ваши крылья, – ответила она, – их пришлось ампутировать, в связи с обширными повреждениями правого и левого крыла, соответственно. По всей видимости, кто—то или что—то их оторвало». Туман, начавший было рассеиваться, снова наполнил мою голову, и я опять потерял сознание. Не помню, сколько я провалялся в отключке.

Когда очнулся, рядом с моей кроватью сидел шмель Майор Вихрь. Так, ещё на первом курсе, мы прозвали нашего преподавателя в летном училище. Положив мне лапу на плечо, он спросил: «Как ты себя чувствуешь, сынок?». Я ничего не ответил. Отвернувшись на другой бок, сильно закусил уголок подушки, чтобы не разрыдаться в голос перед тем, над кем мы, как полные кретины, смеялись при каждом удобном случае. Дело в том, что летал майор настолько медленно, что многие вообще не понимали, как он держится в воздухе, да ещё при своем, скажем так, внушительном весе. Отсюда и «вихрь» – издевка мальчишек. Посидев ещё какое—то время он молча встал и ушел, а я так и остался лежать с подушкой в зубах.

Каждую ночь мне снилось, что я падаю в бездну, сильно машу крыльями, чтобы вылететь из этой пропасти, но всё тщетно; удар о землю, и я просыпаюсь на полу рядом с кроватью.

– Какая ужасная история, Джей! – невольно воскликнула Надежда. – Простите, что я так сказала, это непрофессионально, как—то само вырвалось. Я и не думала вас перебивать!

– Всё в порядке, Над, вы помогли мне выйти из этого состояния. Опять начало казаться, что я падаю в эту пропасть.

– Что же было дальше? Если трудно, я пойму, конечно. Как вы себя чувствуете?

– Ничего, бутылка «Хромой тли» помогает мне более или менее спокойно всё это вспоминать. Если наше время не закончилось, я, с вашего позволения, продолжу.

– Я не сдвинусь с места, пока не дослушаю вашу историю до конца! – заверила Надежда.

– Это делает вам честь, – Джей икнул, – Извините. Мало насекомых, готовых слушать россказни пьяного трутня.

– Именно по этой причине, пожалуйста, рассказывайте дальше, и прошу вас, не пропускайте ни малейшей детали! – не отступала божья коровка.

– Дальше – Джей шумно вздохнул, – мне нужно было начинать учиться как—то жить. Физически я восстановился за несколько дней, а вот, психологически не могу излечиться до сих пор. Майя приходила ко мне всего один раз, когда я спал под воздействием снотворного. Думаю, она хотела сама убедиться в моем статусном крахе. Впоследствии я к ней приходил, но об этом расскажу чуть позже. Вы согласны?

– Как вам будет удобно, Джей, не отвлекайтесь, прошу вас, – попросила Надежда.

– С больничной койки я не хотел вставать, несмотря на уговоры врача. Мне хотелось умереть. Я ненавидел свои лапы, мне была невыносима сама мысль, что теперь они – единственное средство передвижения. Хорошей идеей для самоубийства мне показалось выброситься из окна. Последний полет моей жизни станет лучшим завершением моего земного пути. Как оказалось, полет без крыльев длился менее секунды и не принес нужного мне результата. Санитары притащили меня обратно в палату. Как я понял, ещё ни одному насекомому не удавалось свести счеты с жизнью, сиганув со второго этажа. Они рассказывали, что попытки были не только у меня. Док заявила, что не потерпит в свою смену таких выкрутасов. И пообещала в следующий раз, после промывания прямой кишки (до сих пор не понимаю, как бы эта процедура помогла мне), она отправит мою задницу в клинику для душевнобольных богомолов. Я понял, что она не шутит, и попытки свести счеты с жизнью приберег до выписки. Заплатив штраф в размере полмедодоллара за нарушение общественного порядка, я продолжил лечение.

– Я очень рада, что вы не довели свой план до конца, Джей, – выдохнула божья коровка. – А как проходил курс реабилитации?

– Было трудно. На полигоне, проходя полосу препятствия, я, вместо того чтобы перелезть, перепрыгнуть или просто обойти преграду, старался её перелететь. Оборачивалось для меня это неизбежными падениями. Как следствие, ушибы и разбитые колени были моими постоянными спутниками. Разбегаясь и чётко представляя, что нужно сделать, я уже готовился преодолеть препятствие, как вдруг мой мозг в последнюю долю секунды переставал меня слушать, и на смену разуму приходили инстинкты. Всё приходилось начинать заново.

По вечерам из окна палаты я смотрел на луну и думал о том, что мне делать дальше. Как ни старался, на ум ничего не приходило. Смирись, говорил я себе, смирись, Джей.

В день выписки меня встретил только Майор вихрь. Десятки прежних друзей и сотни знакомых из моей прошлой жизни не удостоили меня такой чести. Высшей касте крылатых я был больше не нужен. Нет крыльев, нет и нужного статуса.

Я стоял и смотрел на майора, не говоря ни слова. Не знал, что сказать, только глупо улыбался. Он так же молча смотрел на меня, теребя кончики своих больших седых усов. Думаю, так бы мы и стояли. Но Майор вихрь и в этот раз оказался умнее: «С выпиской тебя, сынок». Я потупил глаза: «Спасибо майор. Что вы тут делаете?». «А ты как думаешь? Собираюсь отвести своего лучшего студента домой», – ответил он. «Это осталось в прошлом» – заметил я. «Всё остается в прошлом, – вздохнул шмель, открывая дверцу машины. – Садись, сынок, пора ехать домой».