– Уже не нуждаюсь. Ушлепка этого, который бывший муженек, сегодня взяли в аэропорту. С прошмандэ своей возвращался из Турции. Егор с утра позвонил, вот ездила, заявление писала.

– Соф, делай с этими деньгами, что хочешь. И хватит на меня волком смотреть. Иди лучше сюда, – откатился от стола на стуле, протягивая к ней руку. Улыбнулась и, плюхнувшись мне на колени, обвила руками мою шею.

– Мог с утра просто сообщение прислать, а не стикер на подушку.

– Побоялся, что у тебя звук на телефоне не отключен, и я тебя разбужу.

– Ты сегодня допоздна тут?

– Боюсь, что да. Но завтра к часам шести уже освобожусь. Есть предложения?

– Давай предложения будешь ты озвучивать, я девушка свободная, а вот у тебя дочь, которой ты нужен.

– Договорились, – притянул к себе, беря в плен ее губы. И мысли о работе мгновенно покинули голову.

– Кхм, Кхм, – раздалось возле двери, и я нехотя оторвался от Сони. Шатохин стоял у порога и приподняв бровь, улыбался, – простите, что я вас отвлекаю, но я тут через весь город бумазейки тащил, уделите минуточку. Потом продолжить можете.

– Спасибо за разрешение Михаил, – улыбнулась Лаврова, вставая с моих колен перед этим коротко поцеловав меня в щеку. – Без тебя Шатохин мы бы не разобрались.

– Я тебя сегодня на трассе увижу? – у Михи тут же включился режим учителя.

– Нет. Я отдыхаю. В понедельник приеду.

– В субботу уже заезд.

– Да помню я, помню. Не волнуйся так. – И повернувшись ко мне. – Ладно, я пошла, а то он еще на «кольцо» потащит. Набери мне, как освободишься.

– Конечно.

– Помирились? – Шатохин положил на стол бумаги и развалился в кресле напротив.

– А сам не заметил, капитан-очевидность?

– Поздравляю. Наконец-то это чудо свершилось. Может, рычать на людей меньше будешь.

– И не надейся.

Стрелка часов давно перевалила за полночь, когда я постучал в дверь Лавровой, даже не надеясь, что мне откроют, но, к моему удивлению, она не спала.

– Разбудил? – спросил, проходя в квартиру, сразу ловя ее в свои руки и срывая поцелуй.

– Нет. Ужинать собиралась.

– Ночной дожор?

– Ага. За бумагами засиделась. Я у отца на заводе осваиваюсь, вот пришлось домой кое-что тащить.

– Трудоголизм Софья Денисовна неизлечим, так что вы поаккуратней с этим. Это я вам из собственного опыта говорю.

– Учту. Но пока мне все нравится.

– Егор же вроде должен был занять место управляющего на заводе? – младший Лавров как-то сам говорил, что отец готовит его на свое место.

– Ой, не спрашивай. Егорка наш там какой-то бизнес мутит, ему не до завода, папа теперь его стартапером называет, и поверь мне, из папиных уст это звучит довольно унизительно. – Я рассмеялся, зная Дениса Анатольевича, мог представить, насколько Егору сейчас несладко приходится. – Кушать будешь?

– Не откажусь, – снова сжал ее в своих руках, целуя и совершенно не желая выпускать из своих рук.

Вкусный ужин, расслабленная атмосфера и любимая женщина в моих руках, что может быть еще лучше.

Утро было таким же сладким, как и проведенная ночь. Открыв глаза, прижался к Соне, недвусмысленно намекая о варианте приятного пробуждения.

– Который час? – спросила, не открывая глаз и сладко простонав от легкого укуса в шею у линии волос.

– Часов семь утра, наверное. Не знаю, не смотрел.

– Что утренний стояк покоя не даёт? – рассмеялась, при этом поерзав своей пятой точкой, провоцируя и прижимаясь еще сильней.

– Поможешь? – рассмеялся, улыбаясь и прокладывая дорожку поцелуев по ее плечу. Откидывая в сторону одеяло и скользя рукой по ее ноге. Уже от одного прикосновения к ней ощущая полную готовность. Уложив на спину, стянул с нее сорочку, нащупал под подушкой оставленную упаковку презервативов. Раскатав латекс по стволу неторопливо, медленно поддался вперёд, лаская ее грудь и ловя ее губы, почти моментально пьянее от ощущений, которые она во мне пробуждала.

Прикосновения кожа к коже, жар тел и не сдерживающая кипевшую в венах кровь, нежность. Нас несло словно в потоке, с каждым толчком снося всё к чертям, сжигая всё лишнее на своём пути. Доводя до какого-то внутреннего кипения, сумасшествия и одури, мы наслаждались друг другом. Каждый сантиметр её тела под моими пальцами и губами сводил меня с ума. Будто и не было всех этих лет, проведенных вдали друг от друга.

Толчок, еще один и унесло одновременно, размазывая сознание и наполняя конечности немеющим удовольствием. Не выпуская из своих рук, лёг набок, прижимая к себе, зарываясь носом в её спутавшиеся волосы, восстанавливая дыхание и способность связано мыслить.