Шрифт:
– Остановитесь, - вдруг рычит голос мощного динамика сверху. Приказываю, остановитесь.
Семь метров. Не могу спешить. Нога ловит большую кочку, с трудом выдираю заднюю ногу и тут же чуть не проваливаюсь... Вернее я провалился по пах. Выбрасываю Надю вперед и выбираюсь на соседние кочки. Надя медленно погружается в мох и вода ползет со всех сторон по ее телу, почти заливая лицо. До берега четыре метра и тут с вертолета начали стрелять. Теперь, подхватываю тело девушки под мышки, делаю рывок вперед и волоком тащу ее к берегу. Большие ели приветливо приняли под свою крону. Где то противно воют пули или со смачным шлепком входят в стволы деревьев. Лес густой и я не хоронясь, опять вскидываю Надю на плечо и уже по твердой почве, переходя от дерева к дереву ухожу из опасной зоны. Вертолет прекратил стрельбу и начал свой очередной танец поиска. Я вылавливаю петляющую тропинку и иду по ней, прижимаясь к стволам деревьев, когда вой машины направляется в мою сторону.
Три километра до дач прошел с передышкой за полтора часа. Надя, то молчит, впадая в забытье, то вдруг постанывает от боли.
Перед самым дачами, сваливаю девушку на землю и изучаю кольцевую дорогу вокруг поселка. Медленно проползает военный газик, головы сидящих в нем военных, повернуты в мою сторону и изучают лес. Через пять минут опять газик. Теперь, как только он за поворотом исчез, я вскидываю Надю и почти бегом перебегаю дорогу на первую попавшуюся улицу.
Поселок живет своей жизнью. Где то рубят дрова, звенит электропила, лают собаки. Только бы поменьше людей попадало на пути. Но видно нудный дождь разогнал их по домам и почти до своей дачи я дошел без лишних встреч.
Надя лежит на клеенке, на большом столе. Я раздеваю ее до гола. До чего же красивое тело. Мокрая одежда, сваливается в таз. Она приходит в себя. Мутные глаза бродят по моему лицу.
– Не надо врачей... они меня выдадут.
– Ты умрешь...
– Лучше умереть, чем быть у них.
Пот заливает лицо, губы распухли и кровоточат.
– Но я...
– Прошу, только не врачей...
Нога распухла и вокруг входного отверстия пули появились темно- синие отливы. Я сдергиваю ремень. Что же делать?. На газовой плите устанавливаю кастрюлю с водой. Когда она закипела, забрасываю в нее ножик с длинным тонким концом и пинцет. Будь, что будет. Обрабатываю ногу йодом.
– Ты меня слышишь?
– спрашиваю ее.
– Да.
– Надо не орать.
– Постараюсь.
Кончик ножа раскаляю над газовой горелкой и вонзаю в рану. Надя вскрикивает и теряет сознание. Стараюсь ножом расчистить отверстие. Пошла кровь. Я запускаю в дырочку пинцет и начинаю варварски крутить его, пытаясь добраться до пули. На глубине трех сантиметров, нащупал металл и теперь пытаюсь зацепиться за него. Когда это удалось, выдергиваю длинное острое жало и бросаю на пол. Кровь течет во всю. Я заливаю рану и кусок ваты йодом, потом залепляю отверстие и перебинтовываю ногу. Переношу девушку на свою кровать и накидываю одеяло. Надо прибраться.
Вечером включаю телевизор. Как всегда, у нас трудовые успехи. Проклятые американцы везде суют свой нос. Только наш генеральный секретарь, товарищ Андропов, малость приболел. У него что то с почкой.
Два дня Надя металась в пастели, кроме перевязок, аспирина и анальгина я ничем ей помочь не мог. На третий день наступил кризис, температура спала и мне удалось покормить ее с ложечки.
– Неужели буду жить?
– Вот возьми.
– Что это?
– Автоматная пуля, которая сидела в тебе.
Она ее пристально рассматривает.
– Обязательно сохраню, если... не поймают.
– Так кто же за тобой гонится?
– Лучше сейчас не спрашивай, я тебе потом расскажу. Ты не можешь мне подтащить сюда телевизор. Я хочу посмотреть новости.
Я подтаскиваю ей черный ящик и включаю его. Идет какая то дурацкая программа. Надя терпеливо ждет. Наконец запели фанфары новостей. Дикторы сообщают об удачной операции по пересадке почки у генерального секретаря. Надя стонет и начинает плакать.
– Все зря. Все усилия напрасны. Брат погиб напрасно.
– Ты о чем?
– Да вот об этом.
Она замолкает и уже до вечера ни о чем не говорит.
Идет бабья осень. У меня скоро конец отпуска, а грибов я еще не набрал. Надя уже сидит на кровати и чтобы не скучала, выделил ей всю художественную литературу, что у меня была и оставил телевизор. Нашел в кладовочке новую корзинку и пошел в лес.
Сегодня в небе висит солнышко и только перешел болото, нарвался на кучу груздей. Уже с полной корзиной вышел на лесную дорогу к обгоревшему кузову легковушки.
– Стой, - раздался окрик сзади.
Из кустов на дорогу вышли двое гражданских.
– Кто такой?
– С поселка.
– За болотом?
– Да.
– Часто в лес ходишь?
– Нет. Раз в неделю.
– Когда последний раз ходил?
– Неделю назад и ходил.
– Документы есть?
– А кто вы такие?
Один вытаскивает красную книжечку, где золотом вытеснены буквы: "Комитет государственной безопасности".
– Я в лес документов никогда не беру.