Но время его периода – это время абсолютного бездействия, мы словно заперты, как в темницах, в стенах своих же собственных домов. В Туман нельзя выходить из зданий, нельзя даже открыть окошко, ведь стоит только оказаться в его объятиях, как с тобой произойдет что-то ужасное, что-то способное свети с ума, лишить рассудка самым мучительным способом. Когда Туман только стал появляться, в Городе после него часто оставалось много жертв. Их находили на улицах в странных позах, с перекошенными лицами и с остекленевшими глазами, запечатлевшими сам Ужас… Говорят, что на телах некоторых погибших обнаруживали глубокие следы когтей, словно громадный хищник нападал на бедняг. Так появилось много легенд и страшилок про страшного зверя, что бродит в серой мгле. Никто не знает наверняка, что прячется в Тумане на самом деле, но желания выяснить правду пока ни у кого не появлялось. Главное, все помнят: нельзя открывать дверь на стук, потому что Туман может обманывать и всегда желает выманить тебя из дома…

Я сидела на диване, позволяя ша обрабатывать мои ладони.

– Нечего морщиться. Уже давно не маленькая девочка, – ворчала она.

– Будто это что-то меняет, – буркнула себе под нос Сэм.

Вот это да! Первое замечание в мой адрес за всю неделю! Сестра сидела напротив и преувеличенно внимательно изучала какую-то преумную книгу, которую читала уже, наверное, раз в шестой.

– Все, жить будешь! – заключила ша с улыбкой.

– Спасибо!

– В этот раз сигнал дали позже, – вдруг помрачнела няня. – Его все труднее отследить…

– Может, просто ответственные халатно отнеслись к своей работе? – возразила я. Не хотелось верить, что Туман становится опаснее.

– Нет, – потянула ша, – вы думаете, он не умнеет вместе с нами? Он та еще зараза. Однажды, он перехитрит нас всех! Помяните мое слово!

Я заметила, как у Сэм нервно дернулся уголок рта. Эх, ша, эта ее любовь к драматизму! Для сестры время Тумана всегда проходило особенно напряженно. Она с детства боялась глупых сказок, и мы вместе прятались на чердаке. Сэм – потому что там есть лишь одно крохотное окошко, я – просто в качестве поддержки. А сейчас наше укрытие было оккупировано изгнанником. Я невольно подняла глаза к потолку. Надо бы его проверить. Теперь, пока мы все заперты в доме, помогать этому юноше незаметно будет еще сложнее.

– Пойду в свою комнату, – я резко поднялась с дивана. – Пока есть время, доделаю кое-что по работе.

– Я с тобой пойду, – неожиданно заявила Сэм и вскочила. Мои брови непроизвольно поползли вверх:

– Да? Э… ну ладно.

Я успела заметить довольную улыбку ша. Наверное, она посчитала это первой ступенькой к примирению, и, пока мы брели до лестницы, няня вдруг громко произнесла:

– Да, и захватите еды тому человеку. С завтрака прошло уже немало времени.

Мы остолбенели. В буквальном смысле.

– А… о чем ты? – от удивления я начала заикаться.

– Ну, тот гость, которого вы поселили на чердаке, он давно не ел.

– Не понимаю…

– Алиса, от меня ничего не может утаиться в этом доме.

– Ты же не ходишь на чердак, – брякнула я и тут же прикусила язык.

– Не совсем так. Я иногда поднимаюсь посмотреть на фотографии ваших родителей. Я же их так любила! Но мне не хотелось вам говорить, чтобы не трогать уже затянувшиеся раны. А вчера этот гость ваш так выл от боли, что сложно было не подняться.

Я мысленно чертыхнулась. Не мог посидеть тихо?!

– И ты ничего не сказала…, – продолжила я.

– Но вы же решили сделать из этого тайну.

– И ты не станешь задавать никаких вопросов?

– Иногда ответы лучше и не знать.

– И этот человек может пока остаться?

– По завещанию это ваш дом, не мой, и гости здесь не мои. Так что, только вам решать, кому здесь оставаться, а кому уходить. – Она сделала небольшую паузу, а затем вдруг весело воскликнула: – Пойду-ка поставлю нам всем чайку!

Тяжелой походкой ша покинула комнату, напевая себе что-то под нос. Да, ее времена Тумана никогда не лишали приподнятого настроения. Все еще пребывая в абсолютном недоумении, я повернулась к сестре:

– Мы можем напоить его снотворным, чтобы он сидел потише? Не то еще и соседи услышат!

– Нечего так злиться, ты сама привела его в дом. Бэн не виноват, что ему больно.

– Извини? – меня, кажется, все-таки достиг Туман и немного повредил мой головной мозг.

– Его имя Бэн. Не глухая, слышала! – огрызнулась сестра и затопала на второй этаж.

– Ну-ка постой! – я поспешила следом. – Ты разговаривала с ним?

Мы остановились возле лестницы, ведущей на чердак.

– Совсем немного. Пару дней назад ему стало плохо, и мне чуть ли не до рассвета пришлось с ним нянчиться. К утру он очнулся и назвал свое имя, больше ничего. Но потом… постепенно стал немного разговаривать.

– А мне он даже имени не назвал!

– Что, ревновать начнешь?

Я только закатила глаза.

– Что он тебе рассказал? Не стоит слушать изгнанников, Сэм, вдруг он тебя заговорит…