В этот момент что-то с такой силой грохнуло, что оба они присели. На несколько мгновений темнота вокруг них отступила. Все окружающее пространство — от поверхности воды и до облаков — осветилось. Стало светло, как днем. Оба немецких корабля — гигантский линкор и странный эсминец — оказались видны во всех подробностях.

— Что это? Мина взорвалась?

И тут от эсминца протянулся слепящий глаза луч. Ровный и тонкий, как стрела, он уткнулся прямо в носовую башню «Тирпица», словно ножом, срезая сдвоенное артиллерийские стволы.

— Это что, б…ь, такое?

Сверкнуло еще раз, и новый луч потянулся в сторону морского гиганта. На этот раз яркий свет коснулся одной из настроек, которая на глазах начала оплывать. Напоминая пломбирное мороженное на солнце, тонны первоклассного металла с зенитными орудиями и десятками матросов стали ползти в море.

— Ты видел, видел? — орал, пытаясь перекричать звуки шторма, капитан. — Он же режет его!

На линкоре, наконец-то, очнулись. Оглушительно рявкнул главный калибр с двух орудийных башен. Его тут же поддержала батарея ста пятидесяти миллиметровых орудий среднего яруса. В воздухе вокруг корабля засверкали трассеры зенитных пулеметов и пушек. Гигант явно не собирался сдаваться.

— Что происходит, Иваныч? Они же немцы…

На их глаза происходило нечто совершенно удивительное, чего, вообще, не могло было быть в принципе. Линейный корабль, настоящая крепость на море, способный на равных бой с целой эскадрой боевых кораблей, терпел поражение от какого-то эскадренного миноносца. По всем мыслимым и немыслимым законам такое не могло произойти в реальности.

— Иваныч?! Давай полный ход! — вдруг заорал командир, хлопая старпома по плечу. — Чего глаза лупишь? Думаешь в стороне стоять будем? Хрена!

Оттолкнул его и крикнул в переговорное устройство:

— Торпедная атака, вашу мать! Зарядить первый и второй торпедные аппараты! Сейчас этого слоняру завалим! Старпом, оставить спать! Слепой, что ли?! Пока они друг друга лупят, мы в аккурат на расстояние выстрела подойдем!

А небо над ними вновь озарила яркая вспышка, правда, на этот раз другого цвета. Неестественный зеленоватый цвет накрыл собой все вокруг странным фосфоресцирующим светом. Волны, тучи, метал подводной лодки и даже плащи капитана и старшего помощника начали излучать необычный бледно-зеленый светы.

— Иваныч, на хлебни! — капитан насильно всунул бледному, как смерть, старпому металлическую фляжку. — Настоящий французский коньяк! Пей, я приказываю! Сейчас точно можно!

Эсминец тем временем кружил вокруг линкора, как юркий охотничий пес вокруг неуклюжего неповоротливого медведя. Орудия «Тирпица» грохотали одно за другим, не успевая за стремительным противником, настоящей блохой, перед его гигантскими размерами.

— Ты смотри что делает?! Прямо на части его рвет…

Время от времени с эсминца вырывался очередной слепящий луч и втыкался в линкор, заставляя его терять ход.

— Пора! Пора, Иваныч! — Маринеско увидел, что линкор окончательно потерял ход. Его корма чадила густым дымом, из рваной дыры в боку вырывалось пламя. Судьба «Тирпица» похоже была предрешена. — Торпедная атака! Первый, второй торпедный аппараты, огонь!

Подводная лодка вздрогнула, выплевывая длинные сигары торпед.

— Пошли родимые! Пошли! — капитан яростно махал рукой, словно пытался подогнать их. — Пошли! Иваныч! Пошли родимые!

В какой-то момент огромная туша линейного корабля, обезображенная взрывами, дала крен. На палубе метались сотни матросов, путавшихся спустить на воду шлюпки. С чудовищным хрустом металл закручивало в немыслимые конструкции, рвало, как бумагу. Ворвавшаяся через пробоины вода сметала переборки, заставляя издавать корабль жалобные стоны.

— Кончился «Тирпиц», — старпом уже во второй или третий раз прикладывался к командирской фляжке. И судя по его лицу, пил он чистейшую воду, а не как не крепчайший коньяк двадцатилетней выдержки. — Линкор, б… потопили…

Маринеско выхватил у него фляжку и тоже приложился.

— Командир, тебя! — старпом вздрогнул, когда переговорное устройство перед ним вдруг захрипело, требуя к микрофону капитана. — Радист что-то поймал!

Через минуту стало ясно: странный эсминец, только что потопивший огромный линейный корабль, требует от них застопорить ход и принять пассажиров. Маринеско даже онемел на мгновение от таких требований.

— Радист! Соедини меня! — любопытство его все же одолело, а моряцкая бесшабашность помогла справиться со страхом. — Говорит капитан-лейтенант Маринеско, прием!

В ответ сначала слышалось неразборчивое шипение, свист и какое-то бульканье.

— Эсминец, ответь! Говорит капитан-лейтенант Маринеско! Кто вы такие? Что еще за пассажиры? Прием!

И когда уже их терпение начало иссякать, связь все же наладилась.

— Маринеско? Александр Иванович Маринеско? Тот самый? — даже искаженный аппаратурой голос говорившего казался сильно удивленным. — Слушай меня внимательно, капитан.