— Нет… Это больше не повторится… Этого больше не будет, — ученый с силой стукнул по железному котлу паровоза. — Я больше этого не допущу. Слышишь, Господи? Или кто там есть еще? Есть ведь там кто-нибудь. Есть?! — он поднял голову к небу и громко закричал. — Что же ты ничего не делаешь? Почему она снова должна страдать? Почему, черт тебя дери?! Я спрашиваю тебя!

Теслин заскрежетал зубами. «Я опять не успеваю… До острова сейчас мне не добраться. Паровоз на последнем издыхании, генераторы уже сыплются и не дают нужной мощности электромагнитного поля». Он с горечью окинул глазами возвышавшуюся над ним махину локомотива, который уже больше не был страшным оружием. «Мне нужен всего лишь месяц. За эти чертовы тридцать один день я должен успеть сделать совершенно новое оружие. Должен успеть. На хорошем заводе, с нормальной производственной базой я смогу собрать новые генераторы и более мощные трансформаторы. Саму схему я уже обкатал, она полностью рабочая. Лишь бы с мамой за этой время ничего не случилось… Господи, помоги. Пожалуйста, защити ее. Иначе… Боже, иначе, я сожгу эту чертову землю вместе со всеми».

— Все, пора, — тряхнул он гривой седых волос, забираясь в кабинулокомотива. — Мне нужен хоть какой-то завод… — Теслин щелкнул тумблером, запуская главный генератор всей системы.

Локомотив привычно задрожал и, окутавшись пеленой голубоватых искр, приподнялся над землей. К сожалению, опасения ученого по поводу работы генератора оказались верны. Поезд едва-едва дотянул до депо, где с грохотом опустился на рельсы.

К этому времени в депо уже собралось больше шести тысяч человек — бойцы самого отряда, освобожденные из концентрационного лагеря узники и некоторые жители города, пожелавшие уйти. Встал насущный вопрос, как перевезти всю эту ораву, в которой много ослабевших стариков, женщин и детей.

Хуже всего было то, что время на решение вопроса совсем не было. Опомнившиеся от дерзкого нападения, немцы подтянули по железной дороге дополнительные резервы и начали медленно выдавливать матросов из города. Вошедшим на городские улицы тяжелым немецким танкам нашим бойцам противопоставить было нечего. Огрызаясь огнем, редкой стрельбой из нескольких противотанковых орудий, они постепенно отходили к железнодорожному вокзалу.

— Все, братцы, шабаш, — устало произнес капитан второго ранга Москаленко, возглавившим после гибели полковника Анисимова сводную бригаду. — Видно, помирать здесь придется. Немцев держать будем, пока гражданские не уйдут… Мужики, приказывать не имею права. Кто со мной останется, шаг вперед.

Встав перед поредевшим строем, он окинул взглядом замерших бойцов. Впереди стояли моряки-балтийцы в сдвинутых набекрень бескозырках и потрепанных бушлатах, из под которых рвалась наружу тельняшка. Между матросами виднелись редкие шинели пехотинцев и темные комбезы танкистов с плацдарма. Безусые восемнадцатилетние юнцы, зрелые мужики, все, как один, шагнули вперед.

— Спасибо. Спасибо, братцы, — прохрипел Москаленко, передергивая затвор винтовки. — Надо немного продержаться.

И они продержались… не два, не три часа, а целые сутки. Старинный центр Нарвы превратился в еще один филиал ада на этом грешном куске земли. Узкие улицы, ведущие к железнодорожному вокзалу, стали для немцев огненной западней, которая с одинаковой жадностью пожирала и технику, и живую силу. Обнаруженной на местном заводе промышленной взрывчаткой, красноармейцы взрывали средневековые домишки, обрушивая на рвущиеся вперед танки дождь из каменных обломков. Когда же запасы динамита были использованы, то на мостовую полилось горючее с одной из цистерн. С помощью мотопомпы пылающий фонтан щедро лился на брусчатку, камень стен и черепицу крыш. Поднявшийся к ночи ветер еще сильнее разгонял температуру пламени, заставляя гореть металл с готическими белыми крестами.

Остатки батальона покинули город поздней ночью. Поднявшееся выше крыш домов пламя освещало неполные две сотни бойцов, бредущих вдоль железной дороги на восток. Еще столько же осталось в раскаленных каменных развалинах, своей жизнью выиграв оставшимся в живых немного времени.

— Подтянись, — едва слышно сипел черный от копоти и усталости Москаленко, шедший во главе отряда. — До рассвета отсюда убраться нужно, кровь из носу. Давайте, братцы, давайте.

К рассвету ввалившихся с ног красноармейцев подобрал, вернувшийся за ними паровоз. В чудом найденных на какой-то забытой Богом станции вагонах удалось вывезти всех, кто остался в живых.

— Знатно все-таки мы немцу дали, — довольно бормотал капитан второго ранга, пробираясь в голову состава. — До сих пор, наверное, юшкой харкает… Даст Бог, скоро снова на Запад пойдем. Чай, товарищ Теслин еще какую-нибудь машинерию изобретет. Он ведь голова… Вон и сам он идет.

Навстречу ему, действительно, шел инженер, осторожно протискиваясь между завалами из вещмешков, свернутых одеял, спящих или раненных бойцов. Выглядел и двигался тот довольно странно. Движения его были рванные, порывистые. Он то ускорялся, то замирал на мест. Начинал жестикулировать, бормотать. Его рука с зажатым в ней карандашом все время пыталась что-то написать в воздухе.

— … Энергия электромагнитного поля зависит от объемной плотности энергии магнитного и электрического поля. Объемную плотность можно повысить лишь усилением импульса, — ученый остановился в очередной раз, застыв около привалившегося к стенке бойца в бинтах. — Значит, нужны генераторы повышенной мощности. Корабельные подошли бы…

Москаленко подошел к Теслину и обрадованно схватил того в охапку.

— Николай Михайлович, чертяка, вот вы где! Я же вам так спасибо и не сказал за вашу машинерию. Вы же такое сделали, что никто даже помыслить не мог. Ей Богу, как в сказке, — с восторгов говорил капитан второго ранга. — Вы же всамделишный…Запамятовал, как там говорилось в одной книженции… Титан, во! Вы Возрождения! Или просто титан! Цельный эсминец в воздух подняли! С такой машинарией мы немца, как пить дать, погоним. Вам же надо дать героя или Сталинскую премию… Николай Михайлович, у меня там осталось кое-что…

Задыхаясь от переполнявших его чувств, моряк подхватил ученого за руку и потащил за собой. Правда, выйти из вагона они не успели. Путь им преградил целый капитан государственной безопасности, за спиной которого маячило двое или трое автоматчиков.

— Теслин Николай Михайлович, — тоном судьи, выносящего приговор, произнес командир, повелительно взмахнув рукой. — Вы задержаны. Сдайте имеющееся у вас оружие, — у остолбеневшего Москаленко рука сама собой потянула висевший на плече карабин, что не осталось не замеченным. — Капитан второго ранга, оставить! Это приказ члена военного Совета фронта товарища Мехлиса. Все сторону! Живо!