Вдалеке начал виднеться старый небольшой домик. Он был явно заброшенным. Такой отлично подойдёт детей пугать – напридумывают себе ужасов, связанных с этой постройкой, и будут по всему городу слухи распространять. Действительно жуткое место для того, чтобы кто-то в нём жил. Особенно юная и красивая девушка. Возможно, внутри будет более уютно?

Вокруг было много молодых елей с ярко-зелёной мягкой хвоей, которая приятна на ощупь. Около домика самих деревьев не было, зато произрастали многочисленные цветки. Много было синего цвета.

– Прямо как твои глаза, – Огилт подмигнула юноше и, оправив своё платье, ускорила шаг. Подойдя к хлипкой дверце тёмного оттенка, она добродушно показала на неё руками и склонилась в небольшом шуточном поклоне, изображая гостеприимную хозяйку, приглашающую гостя внутрь.

– И ты здесь живёшь..? – голубые глаза удивлённо смотрели то на одну стену, то на другую, не понимая, как в подобном помещении можно не жить – просто находиться. На потолке и в углах было много паутины, а на ней – пауков. Пол был дырявым, влажным, а оттого скользким и опасным. Доски трещали, когда чья-либо нога на них наступала. Мечник разумно опасался, что любая из них может не выдержать и либо он, либо Огилт проваляться вниз.

На подоконнике с целыми – к удивлению – окнами, покрытыми пылью и грязью, стояли разбитые горшки с давно увядшими цветками. Видимо, у хозяев были красивые ростки в доме, придающие уюта, но сейчас ни от них, ни от уюта не осталось и следа.

Двери в другие помещения отсутствовали. Из коридора видна, видимо, кухня. Так как там валяется на полу практически раздробленный в щепки круглый стол, к стене прикреплён железный помятый умывальник, покрытый пылью и паутиной. Без дверей висят многочисленные ящики, некоторые из которых ещё и без дна, а внутри «уцелевших» зелёный хлеб, какие тёмные крупы в дырявых мешках.

С другой стороны коридора виден покрытый абсолютно чистой белоснежной тканью диван. Из-за этого он выглядит единственным предметом, пригодным для использования. Вокруг царит беспорядок: лежит разбросанный мусор, кучи грязи и песка, по стенам ползают муравьи, висят пустые подсвечники, на потолке зияет дыра с человеческую голову, через которую проникает солнечный свет, освещающий всё, до чего он может достать. Около проёма выглядывает пыльный зеленоватого тона сундук; видимо, там хранились сокровища прошлых владельцев разваливающейся хижины. Здание было одноэтажным, помимо «коридора», «комнаты отдыха» и «кухни» ничего больше нет.

– Ты, правда, здесь живёшь… – тихим голосом вопрошает Ярост, не переставая не верящим взглядом обводить все помещения. У него возникают фантомные ощущения, что по его спине кто-то ползёт, возможно, эта кучка муравьёв перебралась с одной из стен на нарушителя их спокойствия. Он незамедлительно дёргается всем телом, стараясь сбросить с себя неприятное наваждение.

– Не совсем красивое место, зато вид какой! Лежишь, засыпаешь – смотришь на звёздное небо, луну или на тучи, прикрывающие собой чужой блеск; идёшь на кухню, а за стеклом – синие лепестки, деревья хвои! – В женском голосе слышны нотки восхищения, истинного восторга. Кажется, её действительно не беспокоит окружающую грязь, её волнует только то, о чём она говорит, – мне этого достаточно. Если жаждать постоянно многого – будешь несчастным, наслаждайся тем, что есть рядом и сейчас!

– Но если ты не будешь жаждать большего, то тебе и стремиться будет не к чему, – Динистрио нервно стучит пальцами по навершию Солитюд, не переставая переступать с ноги на ногу. Он также не перестаёт поглядывать на стены, не желая, чтобы какая-то букашка запрыгнула на него и впрыснула свой яд в тело. Девушке он того же не желает, но, кажется, она чувствует себя достаточно комфортно, чтобы это не беспокоило его.

– Ах, – Огилт дотронулась до лили в своей голове, – ты прав.

– Давай я помогу тут прибраться хоть немного, – брезгливо прижимая руки к груди, Ярост проходит на «кухню». Он внимательно осматривает стол, стараясь понять, устоит ли тот хоть секунду, если его поставить. Он переворачивает его, придерживая с одного края. Стоит, кажется. Возможно, если его не трогать, даже не дышать на него, то точно не свалиться. Юноша выискивает вокруг что-нибудь небольшое, способное послужить опорой для поломанной ножки. Вряд ли мёртвая крыса подойдёт для этого… Благо около неё находится прямоугольный камень, подходящего размера. Мечник открывает стеклянное окно, чтобы проветрить помещение, в котором стоит стойкий запах плесени.

Поразительно, конечно, в каких условиях можно жить, если захотеть. Не сказать, что сам парень живёт в достатке и комфорте, но в его тесной комнатке уютно и прибрано. А тут полный погром. А Огилт словно не замечает этого, отзываясь, что порядок не важен, главное, что есть крыша над головой. В голове не укладывается, что такая красивая девушка с чистейшей кожей и одеждой проводит свои ночи в таком болезнетворном и опасном для жизни месте.

– Если тебе некуда идти, то, думаю, ты можешь у меня остаться, – Динистрио прям изнутри распирает от непонимания, от неприязни к данному домику. Вот свои ощущения и переносит на другого человека.

– Нет, всё хорошо, мне действительно здесь неплохо, – девушка смотрит, как её спутник мечется то в одно помещение, то в другое, стараясь взяться за всё сразу, чтобы хоть немного прибраться. Ему не нужно делать этого, но раз он так хочет, то пусть делает. Для нее не имеет значения окружающий беспорядок. Хотя, возможно, он прав, стоило бы хоть немного это место привести в должный вид. Она же сама стремится так сбежать от всей грязи и суеты, которых полно в её родной обители. Чёрт, а ведь точно, это похоже на её прошлую жизнь. Огилт кривится, недовольно сводя аккуратные брови к тонкой переносице, стремительно приближается к копошащемуся юноше, диктуя ему, куда и что сложить.