Я начал с того, что приказал затопить печь в маленькой каморке, которая была выделена под мой кабинет. Целый день никто не удосуживался разжечь там огонь: кабинет пустовал, а забот и без того хватало. Дубняк был такой, что зуб на зуб не попадал. Окна в комнатке оледенели, стол покрылся хрустящей изморозью. Как на улице, изо рта шёл пар.

Через пару минут пришёл коренастый, неповоротливый денщик. Покряхтев, он начал возиться с дровами. Заложив их в топку, парень чиркнул огнивом, и в каморке тотчас приятно запахло дымком. Поленья взялись робким оранжевым пламенем. Оно понемногу разгоралось, нагревая в помещении воздух, но совсем не так быстро, как мне хотелось.

Не снимая шубы из волка, я сел на холодный стул и сразу начал читать доклады командиров подразделений. Оптимизма, впрочем, мне это не добавило. Ситуация складывалась непростая, а если сказать прямо – тяжёлая. Я быстро понял, что подготовка к войне была проведена крайне плохо. У меня и ранее закрадывались мысли на этот счёт, но теперь, когда на руках была полная картина, сомнений не оставалось.

Бросив бумаги, я откинулся на спинку стула. Мне уже было наплевать, что она холодная. Я видел, что мы терпим поражение. И знал, что должен был с этим что-то сделать. Но что?..

В дверь постучали.

– Ваше превосходительство, – в кабинет зашёл адъютант. – Прикажете подать чай?

– Давайте, – сказал я, через силу вновь беря в руки документы. Просматривать их было больно. То и дело попадались знакомые имена с приписками «ранен» или «убит». Я заставил себя прочитать все донесения, и к концу этой неприятной работы у меня начал появляться план.

– Господин Пард! – в кабинет опять вбежал адъютант. – Седьмой полк…

Я побледнел. Это был мой полк.

– Что с седьмым полком?

– Попал в почти полное окружение. Пытаются пробиться, но шансов у них мало. Неприятель загнал в ущелье.

Схватив карту, я стал всматриваться в хороводы линий и стрелочек.

– Где?

– Здесь, – показал адъютант.

Я примерно прикинул в уме местность.

– Пошлите им на помощь десятый.

– Десятый полк на прошлой неделе разбит, – отчеканил адъютант.

С досадой я хватил кулаком по столу.

– Чёрт! Есть там ещё кто-нибудь поблизости?

– Только сводный кавалерийский эскадрон.

– Пошлите его! Срочно направьте к ним гонца с приказом.

Адъютант схватил лист пергамента и перо.

– Диктуйте, ваше превосходительство!

Я проговорил текст приказа, состоявший в том, что кавалеристам необходимо незамедлительно выступить на помощь седьмому полку, пробежал глазами получившееся послание и, наскоро расписавшись, возвратил его адъютанту.

– Что передать седьмому полку? – спросил он.

– С ним есть связь? – удивился я.

– Пока ещё есть, – кивнул адъютант.

Я задумался. Приказать держаться? Обещать помощь? Сказать, что отечество не забудет их подвиг? Все варианты казались мне неуместными.

– Седьмому полку ничего не передавать, – наконец решил я, и адъютант вышел за дверь.

***

В тот день свирепо бушевала пурга. Хлопья снега лепили на окне моего кабинета узоры и геометрические орнаменты. В печной трубе тоскливо завывал ветер. Настроение у меня было прескверное. Я думал, что перспективы войны плохие, что меня поставили на расстрельную должность, и что седьмой полк, скорее всего, погибнет. Поданный адъютантом чай успел остыть, а я так и не притронулся к чашке.

Конец ознакомительного фрагмента.