– Так я и думала! – расплывшаяся Лилит довольно откинулась на спинку кресла.

– Вы думали, что Клод – не Адам? – Лёля уже почти ничего не соображала.

– Нет, думала, что ты даже не Ева. А Ольга ты, или Шмольга, поверь, мне без разницы.

Наверное, нужно было встать и уйти. Но сил оставалось только на то, чтобы спросить:

– Почему вы так со мной разговариваете?

– Я со всеми так разговариваю. Это право, которое я сама себе взяла. Не нравится, не слушай.

– Мне не нравится. И я не хочу вас слушать.

Лёля попыталась встать, но ноги сделались противно ватными и не держали. Эта Лилит и в самом деле обладала какой-то суперсилой: выводить людей из равновесия.

– Хочешь, – кивнула Лилит. – Тебе интересно. И, наверное, немного больно. Или не немного.

– Мне совсем не больно, – возразила Лёля в жалкой попытке сохранить достоинство.

– У тебя лицо все шрамами пошло, – хмыкнула бывшая подруга Клода. – Как у куклы Евы.

– Какой куклы? При чем здесь кукла?

– У меня в детстве кукла была. Как раз Евой её и звали. Как папину новую жену. Очень на тебя похожа. Или ты на неё, потому что, выходит, моя кукла тебя старше. Суть в том, что глазки у неё такие же были – бесхитростные, безмозглые, широко открытые. Очень красивая кукла, папа, когда от нас уходил, подарил мне. А я на отца рассердилась и его же бритвой ей лицо покромсала. У неё красоту перекосило, а глаза все такие же бестолковые остались. Я ей лицо бритвой кромсаю, а она на меня доверчиво и тупо смотрит….. Ева её звали, я говорила?

– И что с куклой? – пробормотала Лёля.

– Да ничего. Я её под кровать спрятала, чтобы она там жила. Ненавидела и жалела, прямо плакала от того, как мне её жалко было. Ни видеть, ни выбросить не могла. Ночью в холодном поту просыпалась от того, что она под кроватью у меня живет. Психолог мне все объяснил потом про мою жизнь. И про самый страшный детский страх: изуродованная мной кукла под моей же кроватью. Жизнь, как бесконечная месть. Такой, знаешь ли, замкнутый круг.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Мы же получаемся почти родственники, – хмыкнула Лилит. – А про такое близким людям нужно знать. Может, у меня после этого инси… анце… исидента сдвиг в психике случился?

– Вы и Клоду? Рассказали?

– Ещё нет. Но обязательно расскажу. Только знаешь, красотуля моя. Вот я тут всяческие глупости болтаю, наблюдаю за тобой и уже понимаю: не потянешь ты его. Да и зачем тебе это нужно? Запросы у него растут, а вот привлекательность.… Не молодеет Клодик, не молодеет.… Когда надоест, свистни мне, тебе по старой памяти кое-что подгоню. Красавчик, модель…

Лилит сощурилась, как кот, вспоминающий сметану. Только что не облизнулась.

– К тому времени этот модельчик мне насточертеет уже. И он гораздо интереснее Клода. В некотором смысле….

Тётка похабно подмигнула растерянной Лёле, так же шумно отдуваясь, вылезла из-за стола, развернулась и покинула кафе. Лёля попыталась сделать приличное лицо, незаметно поглядывая по сторонам. Но было уже поздно, и она отстранила от себя меню, печально подумав: «Аппетит испортила».

Звонок мобильного вывел её из ступора. Номер был незнакомый, но услышал бодрое «привет», Лёля радостно выдохнула:

– Ева! Ну, наконец-то! Ты где пропадала?

***

Начальник Евы очень походил на полярного медведя. К кристально белым волосам и ресницам, большому росту и весу (бабушка Евы сказала бы уважительно: «корпулентный мужчина»), он носил светлые пушистые свитера с объёмными воротниками под самое горло. Такой вот твой лучший друг – большой белый медведь. Но это впечатление было обманчиво. Константин Александрович вполне способен обеспечить своим подчинённым как не очень удачный, так и совершенно паршивый день. О том, что начинался паршивый день, Ева поняла, едва переступив порог не сильно любимого заведения.

Единственное, что примиряло с надвигающейся действительностью: Ева прекрасно выспалась в электричке. Как села, так сразу и заснула. Сладко и крепко спала до самой Яруги.

В помещении теснилось много людей, гораздо больше, чем обычно. Служащие, курьеры, водители отдела маркетинга, вооружённые цветными маркерами, старательно пыхтели над стопками бумаг.

– Быстро включайся, – рявкнул начальник на Еву.

Он прохаживался по офису, как учитель, наблюдающий в классе за учениками, которые пишут диктант. Прошмыгнув на место рядом с рослой коллегой Эллой, Ева схватила пачку листовок с отпечатанными объявлениями и тихо прошептала:

– Что случилось в Датском королевстве?

Рослая коллега Элла еле заметно улыбнулась, оценив шутку, и пояснила:

– Милочка текст флаера набрала, отправили, чтобы сделать листовки, в типографию. Вчера тысячу штук получили, а там огромными буквами «придлагаем» через «и». Вот сидим теперь, вручную исправляем. Решили, что так дешевле будет, чем снова тираж в типографии заказывать.

– Однако! – Ева оглядела стопки флайеров.

– Ну да, – кивнула Элла, и прыснула, – исправляй весело, с выдумкой и огоньком. Чтобы казалось, так и задумано.