Осознание ужаса положения пришло не сразу. Сначала в голове плавно и не торопясь проплыла мысль: господи, ну почему так больно? А потом: наверное, тушь размазалась. И сразу: о, нет, электричка ушла.

– Я сплю, – вслух сказала Ева. – Это просто ночной кошмар.

Она осторожно приподняла голову, пошевелила ногами и руками. Кажется, все работало, только саднило поцарапанную щеку и разодранную ладонь. Ну, и колено сильно болело. Пахло мазутом и горячим металлом. Было тихо и темно, где-то очень вдали и невнятно марал тусклый свет фонаря. Отблеск луны подчеркивал бесконечность лестницы рельсов и шпал. Ева, стоя на четвереньках, оглушено вертела головой по сторонам, одновременно пытаясь разобраться в степени случившегося кошмара.

В ладони кололо и мешалось, она разжала пальцы и поняла, что все еще держит квадратик картона, который вытащила из барсетки. Это был, кажется, проездной билет, какой-то слишком мультяшный, словно картинка из детской книжки: улыбающийся паровозик и надпись дугой: «проезд в обе стороны». Она машинально сунула мятый квадратик в карман, с наслаждением сжимая и разжимая затекшие пальцы.

Пронеслась мысль, что где-то должен быть ее мобильник и проклятая барсетка, которую она пыталась вернуть пропавшему парню с жутким третий глазом, пусть он ей и померещился. Пронзила злость и на него, и на чрезмерно сердобольную себя, и на барсетку.

Ева села на мелкие камешки и взвыла. Стоп! Нужно успокоиться и подумать. Здесь не было ничего – ни какого-то полустанка, ни даже маленькой будочки, в которой бы могли продавать билеты. Только серая платформа – полоса насыпанной гравийки, упирающейся в неясные силуэты высоких деревьев. Искать телефон сейчас казалось безумием – так темно и, честно сказать, страшно. Но этот седой парень… Он же куда-то точно пошел. Значит, рядом должен быть населенный пункт. Деревня там какая или дачный поселок.

Нужно найти людей. Это первое. Кто вообще может жить в такой глуши? Ева с трудом поднялась, охнула и побрела к тусклому фонарю, мерцающему из-за деревьев.

С той стороны, перебивая запах железной дороги, принесло что-то… Такое, как в цветочном магазине: тянуло чуть мхом, влажной землей, и еще чем-то терпким. Отблеск света расширялся, становился ярче и насыщенней.

Когда Ева продралась по едва намечающейся тропке сквозь колючие кусты, она обрадовалась: здесь и в самом деле раскинулся какой-то довольно симпатичный населенный пункт. Впереди в кругу фонарей маячила небольшая площадь, выложенная брусчаткой, в центре которой высился замшелый фонтан. С тихим журчанием слабый ручеек стекал с распустившихся каменных цветов в круглую чашу. От площади в разные стороны расходились, теряясь во тьме, переулки, с небольшими домишками. Свет ни в одном окне не горел, и Ева свернула в первый попавшийся, в надежде встретить хоть кого-нибудь.

В одном месте ей показалось какое-то движение: сквозь частую ограду, над которой высился небольшой палисадник, просочилось негромкое, как бы стариковское ворчание. Словно кто-то медленно ходил по палисаднику, бурча себе под нос. Ева скрипнула калиткой, которая оказалась незапертой, и тут же в темноте врезалась в большое дремучее дерево, от неожиданности опять свалившись на влажную землю.

Вдруг прямо перед ней с тихим скрипом отворилась дверь. Тонкая полоска света мгновенно разрослась, и Ева полностью попала в эту иллюминацию во всём неприглядном виде. А на пороге стоял человек, сразу же вызвавший в Еве ощущение осени. Он, чуть наклонив голову, с ироническим интересом рассматривал нежданную гостью.

Девушка неуклюже поднималась с четверенек и чувствовала свои мокрые спутанные пряди волос, потёкшую тушь на лице, перемазанную в чернозёме одежду, руки и грязные кроссовки. На новые джинсы налипли засохшие былинки травы.

От неожиданности Ева не нашла ничего лучшего, чем выпалить:

– Вы кто?

Мужчина рассмеялся:

– Наверное, человек. А точнее – Адам.

– Ну, надо же, – растерянно пробормотала Ева. – Это же…

– А почему ты так удивилась?

– Потому что я – Ева…

Это и в самом деле было как-то… Странно. Ева никогда не встречала никого с именем Адам.

– Факт, что ты – Ева. И факт, что он – Адам. С фактами не поспоришь, – вдруг совсем рядом раздался трескучий старческий голос.

Тот самый, который Ева слышала из-за изгороди. Зябко и нервно потирая ладони, она огляделась вокруг. Кроме неё и хозяина дома, рядом никого не было.

– Вот видишь, и Старое дерево подтверждает, что это факт. А Старое дерево всегда глаголет только истины. Причём, прописные. Так, что я – Адам. И будем знакомы.

– Я отстала от поезда, – наконец, Ева вспомнила, почему она оказалась в чужом палисаднике. – А там нет станции… Ни расписания, ни билетной кассы. Темно.

Она вдруг всхлипнула.

– До утра электричек не будет, – покачал головой Адам. – Здесь вообще всего два раза в сутки поезд останавливается на минуту. Туда и обратно.

– Но как же… – Ева уже готова была разрыдаться.

– Все поправимо, – улыбнулся вдруг Адам.

Улыбка у него была прекрасная. Широкая, белозубая, бесхитростная.