В глубине его глаз отразилось удовлетворение. Оказавшись ближе к нему, я рассмотрела небольшую хмурую складку между бровями и, чтобы не смотреть в лицо, перевела взгляд на руки мужчины. Впрочем, руки у него тоже были красивые, с сильными и, уверена, умелыми пальцами. Покраснела в очередной раз и, чтобы не молчать, отозвалась:

— Хорошо, так и быть. С другой стороны, я даже понимаю вас, Александр, – намеренно подчеркнула его имя, – Не с сестрой, в самом деле, обсуждать лубриканты.

После моих слов удивилась уже Инесса. Непонимающе посмотрела на брата, а когда окончательно осознала, что я только что сказала, возмутилась еще сильнее:

— Саш, ты нормальный?

— Простите меня, Милана, – подошел он вплотную и взял мою ладонь в свои горячие руки, – Вы так очаровательно краснели, что я не смог устоять и не пошутить с вами.

— Очень смешно, – кивнула я, как болванчик, вновь захваченная в плен его глаз, которые напоминали свинцовое небо перед бурей.

— Виноват и готов искупить свою вину. Что скажете, если я вас приглашу на обед? Здесь неподалеку есть уютный ресторанчик, мы сможем там обсудить рекламную компанию.

Авдеев

Проклятье. Все женщины дуры, ну или большая половина из них. Римма как никто попадала под мой вердикт, что не впервые успела доказать. Что двигало ею, зачем она нагрубила Милане и после решила мне в мельчайших подробностях об этом рассказать? Всячески унижая блондинку, по крайней мере, пытаясь это сделать в моих глазах.

Слова жены меня не трогали. Давно понял, бесполезно ей объяснять, если она вбила себе что-то в голову. В ее ядовитых словах отчетливо сквозила ревность. Вполне возможно, зависть.

Эта ее по-женски глупая выходка привела к тому, что я, как мальчишка, стоял под окнами Миланы. Блондинки, которую желал в последнее время, как никогда. Та, которая мне снилась и приходила во всех самых откровенных и смелых обозах. Проклятье, я уже руки стер, представляя ее под собой. Долго сомневался и прохлаждался, глядя на одиноко горевшее окно в многоэтажке. Окурок за окурком летели на землю. Змейка дыма поднималась вверх, словно зазывала подняться и позвонить в дверь этой горячей штучки. Взвешивал все за и против. Вел себя, как зеленый малец. И остался вполне доволен собой, отказавшись от приглашения выпить. Как бы я сильно того ни хотел, это было бы неправильно.

Если и должно между нами что-то случится, то не так. Страх, что внезапный смерч страсти может смести все, оставляя после себя лишь году ошметков, заставил меня отказаться. Я знал, как это бывает, когда есть риск перегореть. Запретный плод сладок, так почему бы его не подсластить еще больше?

Если посмотреть правде в глаза, это была не единственная причина, по которой я отказался. Главной составляющей отказа стало то, что наши дети учились вместе. Я был женат и, если бы остался у нее на ночь, это могло бы испортить и уничтожить наше возможное будущее. Ключевое слово: возможное! И только потом – будущее. Или его не существовало?

Домой возвращаться не было никакого желания. И так день оказался не из легких. Запутанное убийство вымотало и, как всегда, лишило сил. Хотелось чего-то особенного, разрядки после напряженного дня. Я уже успел пожалеть, что не согласился выпить в компании златовласки. Мозгами понимал, что врал самому себе и все, чего желал…

— Явился, – услышал голос из дальнего угла, где у нас располагался диван. В квартире царила темнота, и в комнату проникал лишь свет зависшей в небе круглой, как блин, луны.

— Задержался на работе, – бросил устало.

Мне сейчас только Риммы не хватало с ее нескончаемой порцией нотаций.

— Врешь! – бросила она безразлично и сделала шаг навстречу. Лучше бы она этого не делала. Лунный свет обнял ее обнаженное тело, словно серебряной вуалью. Небольшие острые груди торчали вверх, зазывая отведать столь лакомый кусочек. Точеная фигурка с тонкой талией и красивыми бедрами. Темное покрывало волос касалось ее поясницы, лаская белую, как снег, кожу.

Красивая и до сих пор желанная, но такая холодная. Даже темнота не скрывала холодного блеска глаз. А мне хотелось видеть там пожар. Хотелось чувствовать себя желанным. По-настоящему желанным. Когда достаточно одного касания, чтобы тело бросило в дрожь… Хотелось чувствовать рваное дыхание, срывающееся с губ и щекочущее нервы. Дразнящее яйца и наливающее пах приятной тяжестью.

— Поиграем? Как раньше… Андрюша спит…

Римма подступила медленной походкой. Словно кошка. Уверенно отбросила волосы за спину и грациозно опустилась на колени. Покорно положила свои белые ладони на колени, открывая запястья. Знала, чертовка, что я любил и предпочитал. Знала, что эта ее покорность, хрупкость и незащищенность доводили меня до пика. А тонкие белые запястья сводили с ума…

— Может, арестуете меня, наденете наручники? Я была очень непослушной девочкой, – подняла она руки вверх и преданно посмотрела в глаза. Врала! Не было никакого раскаянья, и я чувствовал это. Лишь игра.