Прохожий был уже совсем близко. Подняв голову, Гэлбрайт заметил, что тот немного притормозил. Хм, подумал он, с чего бы это... Они одновременно остановились в нескольких шагах друг от друга. Инспектор, пытаясь рассмотреть незнакомца, стоящего в темноте прохода, постепенно перестал думать о вчерашнем происшествии в метро. Что-то было не так с этим человеком, подумал Гэлбрайт. Что заставило его вот так застыть на одном месте? Действительно ли это было неожиданностью, что, кроме него, кто-то еще решил пойти по этому пути, или же тот хотел его о чём-то спросить? Подождав с полминуты, инспектору надоело стоять на одном месте, и он двинулся было вперед, но внезапно носок его лофера наткнулся на что-то невидимое, мешающее ему двигаться дальше.

В следующую секунду Гэлбрайт понял, что этот странный человек был им самим, потому что это было отражение в зеркале, которое с какими-то непостижимыми целями поставили в конец тупика. Но это не успокоило инспектора. Он сделал пару шагов назад и поднял руку вверх, думая, что двойник в зеркале повторит его движения. Однако этого не произошло.

Инспектор внезапно почувствовал то же самое беспокойство в своих кровеносных сосудах, что и вчера, когда увидел двойника мистера Йонса. Гэлбрайт снова сделал шаг вперед и, пытаясь попасть в мужчину, прикоснулся пальцем к холодному стеклу. Нет, это действительно было всего лишь отражение в зеркале, но почему оно не повторяет его движений, а, кажется, застыло в той же позе, в которой сам инспектор находился минуту назад?

Глядя на этого жуткого двойника, Гэлбрайт внезапно почувствовал, как земля у него под ногами начала дрожать. Что это, неужели началось землетрясение? Не на шутку встревоженный инспектор, мотая головой из стороны в сторону, начал лихорадочно искать выход из ситуации, в которой он оказался. Всё, чего он хотел, это выбраться из этого прохода, но позади него, вместо вида на улицу, виднелась только чёрная тьма — очевидно, Гэлбрайту не следовало даже пытаться идти в том направлении, откуда он пришёл...

Между тем землетрясение становилось всё более и более интенсивным. С обшарпанных стен начала отваливаться старая штукатурка. Гэлбрайту пришлось отступить назад, потому что прямо с потолка упал кирпич, который грохнулся на землю, подняв немного пыли. «Это уже целых семь баллов», — подумал инспектор, оценивая уровень землетрясения. «Если бы только я»... У него не было времени додумать эту мысль — его так сильно трясло, что спокойно строить догадки не представлялось возможным.

В панике нарезая круги по крошечному участку этого прохода, он снова взглянул на зеркало, которое необъяснимым образом не рассыпалось на куски во время этого землетрясения. Фигура его собственного отражения продолжала стоять на том же месте и в той же позе, но Гэлбрайта гораздо больше беспокоило то, что начинало происходить за спиной зеркального двойника — оттуда, с ярко освещенной улицы, внезапно хлынула волна темно-красного цвета. Жидкость чем-то напоминала морскую воду, смешанную с кровью. Гэлбрайт обернулся — позади него не было ничего, кроме полной темноты. Он снова повернулся к зеркалу — там, с хорошо видимой отсюда улицы, огромная волна продолжала приближаться к его двойнику. Что, во имя всего Святого, происходит? Это галлюцинация?

В его мыслях царил хаос. Инспектор больше не пытался делать никаких выводов — он просто метался в этой ловушке, как зверь в загоне. Он снова посмотрел на зеркало и чуть не потерял сознание — волна темно-красной жидкости, которая уже подобралась вплотную к отражению Гэлбрайта, с оглушительным звоном разбитого стекла устремилась в сторону самого инспектора. Он почувствовал, как эта вода залила его с головы до ног. Его нос и рот начали наполняться жидкостью, от которой исходил отвратительный запах крови. Стараясь не задохнуться, Гэлбрайт начал отчаянно размахивать руками, словно пытаясь выплыть на поверхность, но он, не в силах сопротивляться силе этой стихии, отдался волне, которая тут же повалила его на землю...

Он очнулся оттого, что чьи-то руки хлопали его по щекам. Ему было трудно открыть глаза — казалось, веки были сведены судорогой. Хорошо, что он хотя бы может пошевелить рукой... Он протянул её куда-то вперед и почувствовал, как кто-то взял его за руку.

— Не могу поверить, что теряю тебя. Или всё-таки нет? — наконец до ушей Гэлбрайта донесся чей-то голос.

Он хотел ответить человеку, невидимому для него самого, но его язык тоже, казалось, онемел. Он попытался пошевелить шеей. Вроде бы все в порядке, позвонки не сломаны...

— Кончай башкой мотать, подымайся давай! — сердито произнёс всё тот же голос.

До инспектора наконец дошло, кому принадлежал этот голос. Гэлбрайт смог открыть глаза и огляделся — он лежал на земле, возле витрины, за которой стояли те самые манекены в бальных платьях. А над ним склонился его друг, который, заметив, что инспектор наконец пришел в себя, улыбнулся.

— Похоже, ты был не в себе, приятель! — сказал Фаркрафт с некоторым упрёком.