В ушах звенело, я не мог вздохнуть, в горле саднило. Перед глазами от дыма ничего не было видно. Я не чувствовал своего тела.

— Да мы его и вдвоем не поднимем! Здоровый, зараза! — чьи-то голоса вперемешку с металлическим звоном в ушах. Потом меня куда-то волокли, держа за руки, даже не пытаясь приподнять…

Звуки улицы, крики людей, яркий дневной свет, попытались приподнять мне веки, но безуспешно. Резкий грохот открываемых дверей, удар по голове и темнота…

Мой ребенок, наверное, уже родился, а Лина меня ждет; скорее всего, волнуется. А я лежу в какой-то дыре и ничего не соображаю. Сколько времени прошло, как привезли меня сюда, я уже не помню: долгие часы расспросов и издевательств. Человека, который всем тут заведовал, я узнал сразу. Он медленно и методично избивал меня, мстя за смерть брата, но я привык к боли, меня она мало трогала. Он это понял и применил другую тактику. Я прекрасно знаком с психологией человека, поэтому моментально уловил эту манипуляцию. Сначала он пел мне дифирамбы, моему профессионализму. Я улавливал малейшие мимические движения лица. Не чувствовал страха или сомнения, я знал, что никогда ничего не скажу, и ничто не изменит моего решения.

Эмоциональный шантаж длился несколько дней. Я понял только одно, что как только мною будут названы имена и все что у меня есть на этих людей, то мой труп в тот же день будет болтаться в ближайшей сточной канаве.

Затем мне стали насильно вливать алкоголь. Мне прекрасно известны способы воздействия на людей, какими можно сломать человека, не думаю, что они удивят меня. В один из дней, в холодной сырой комнате появился мужчина в белом халате и занялся какими-то приготовлениями.

— Неужели вы думаете, что это поможет? — я попытался выдавить ехидную ухмылку.

— А вот мы сейчас и проверим!

Дмитрий Захаров, а это был именно он, уселся на стул, как перед просмотром яркого зрелища и закинул ногу на ногу. Меня так же усадили на стул с железными подлокотниками, зафиксировали конечности, а так же туловище, рыпаться было бессмысленно, я и не пытался. Видимо, отчаявшись получить от меня какую-то информацию, было принято решение умертвить меня таким гуманным способом. Они возились с какими-то проводами, подсоединяли к моему телу. Кстати, очень удобно: никаких следов на коже, поскольку электрометки внешне схожи с царапинами или ссадинами и распознать их может только эксперт по следам металлизации. Быстрая смерть. Не успеешь моргнуть, как все кончено.

К моей голове прижали спиральную пружинку и ремнем надавили на нижнюю часть живота, для обеспечения надежного контакта. Приготовления были закончены. Заметив нервозность на их лицах, мне захотелось усмехнулся. Не волнуйтесь, все пройдет без сучка, без задоринки. Они смочили электроды, а опущенный вниз рычаг замкнул цепь, обдавая мое тело электрическим током. Дернулся, а это означало, что напряжение тока было не смертельным. В другом случае мои мышцы находились бы в состоянии спазма, утратив все ощущения, но видимо они решили поиграть для начала. Рычаг с током нажали еще раз. Напряжение увеличили. Меня трясло несколько секунд, а затем почувствовал запах гари, исходивший откуда-то сзади. Мой палач чертыхнулся и подскочил ко мне. Оказалось, что обгорела влажная губка накрывавшая провод, из которой испарилась вся влага. Казнь через электрический ток не удалась, поэтому они поступили проще: применив инъекцию.

Не знаю, насколько она смертельна, но последней моей мыслью было осознание того, что Лина и ребенок в безопасности.

Я медленно приходил в себя, ощущая во рту привкус крови. Голова гудела. Во всем теле чувствовалась мышечная боль. Зажмурился от яркого света: долгое пребывание в темном подвале давало о себе знать. За рулем сидела какая-то девица. С трудом пошевелился и, обхватив ее шею ладонью, приказал остановить машину. Она подчинилась, моя хватка ослабла. Девица повернулась, и я узнал в ней грудастую официантку из города N. Яна, кажется. Да, а мир и правда, тесен.

— Прежде, чем ты свернешь мне шею, — хрипло проговорила она, пытаясь восстановить дыхание, — хочу сказать, что это я спасла тебя. Сейчас ты слаб, и я везу тебя в свою квартиру. Пригладив волосы, добавила: — Ты можешь доверять мне.

— Я никому не доверяю, но в моем нынешнем состоянии выбирать не приходится, — откинулся на сидение и закрыл глаза, — вези в свою берлогу.

Я успел немного вздремнуть, когда почувствовал, что машина остановилась у знакомой мне хрущевки. С помощью женщины добрался в ее квартиру. Все мои чувства обострились — не хотелось бы попасть в очередную ловушку. Но ее однокомнатная квартира была настолько крошечной, что спрятаться здесь было просто невозможно. Она не изменилась: все те же обшарпанные стены, дешевая мебель, атмосфера одиночества.

— Ты пока располагайся, отдохни, — она бегала по комнате собирая разбросанные вещи, — а я пока сбегаю в магазин. У меня в холодильнике мышь повесилась. — Она слишком много болтает, много и громко. Несколько минут нахождения в ее присутствии мне порядком надоело, хотелось, чтобы она исчезла, поэтому утвердительно кивнул. Мне нужно подумать, а в ее присутствии это проблематично.

Вытащив яркие шмотки из шкафа, девица заперлась в ванной и спустя время выползла оттуда при полном боевом раскрасе. В одежде дешёвой шлюхи стоящей вдоль трассы. Улыбнулась белозубой улыбкой — хоть что-то в ней было привлекательное.