— О, великий Зевс! — воскликнула Электра. — Ну что такое ты говоришь? Иногда мне кажется, что в тебя вселился дух Кассандры, той несчастной предсказательницы из Трои. Как можно быть такой унылой, дорогая?

Сказав это, Электра легонько стукнула сестру пальцем по носу. Ифигения отпрянула в неожиданности, но затем смягчилась и даже хихикнула.

На этом разговоры о грустном завершились. Оресту хотелось рассказать о своих морских грезах, которые вот-вот претворятся в жизнь. Его сестры жизнерадостно защебетали, обсуждая подробности предстоящего путешествия. На сад вновь снизошла легкая радость, все тревоги растворились в розоватом вечернем небе.

* * *

Наступившая в царском саду идиллия затронула не всех — словно осы в потревоженном гнезде, мысли роились в голове дворцового управителя. Ахом стоял за густым кустарником и стремился запомнить каждое слово. Когда Орест и его сестры заговорили о пустяках, египтянин отступил, стараясь остаться незамеченным.

Он еще не знал, как следует реагировать на услышанное. Львиный город ожидали большие перемены — Ахом предвидел это так же ясно, как если бы ему их показали наяву. Перед мысленным взором египтянина проносилась вереница событий, меняющих судьбу микенского царства, а заодно и его собственную.

Ему повезло пройти мимо с мелкими поручениями для слуг. Возможно, сам Осирис направил его в нужное место? Или то был злобный Сет, что предрек наступление конца? Царедворец провел рукой по лицу и удивился, ощутив под ладонью выступивший пот. Так вот какова сила предчувствия!

Но, что бы ему ни померещилось, он не останется в стороне от грядущих событий. Уж это Ахом знал точно.

* * *

В детстве Ахом часто слышал от отца, что главное в жизни — внимательно смотреть, куда дует ветер. Если он приносит с собой изменения — оцени грядущее, рассчитай силы и займи наиболее выгодную позицию. Опытный торговец следовал этому принципу в быту и делах, а потому избежал преследования в родном Та-Кемет и начал вести дела в Микенах, не боясь гнева жрецов. Ахом же пошел еще дальше.

Зерно честолюбия в душе будущего дворцового управителя дало всходы не на пустынных барханах, а в плодородной долине: еще в детстве Ахом начал вынашивать тайные планы.

Его семья отличалась расчетливостью: несколько поколений зажиточных торговцев сколачивали состояние на продаже пряностей, тканей и различных украшений — у ахейцев пользовались популярностью творения мастеров из страны, именуемой здесь Айгиптосом. Покойный дед Ахома всю жизнь отправлял из Мемфиса корабли, доверху нагруженные товаром. А отец, перебравшийся в Микены, не просто сохранил торговые связи, но и преумножил их. Не покидая Львиный город, он каждый год посылал десятки галер обратно в Та-Кемет: там слуги продавали изделия микенских мастеров и готовили к отправке местные сокровища. Богатство семьи Ахома увеличивалось — еду в их доме подавали на золотых блюдах, а одежда и украшения сияли бесстыдной дороговизной.

Ахома всегда забавляло, как отец рассказывал гостям о причине переезда в Микены. Мол, нужно лично следить за товаром, а еще солнце на родине слишком уж жаркое… На деле причина была иной: торговец бежал от пристального внимания Хем Анкхиу — неистовых жрецов, прибравших к рукам власть в Мемфисе. Эти «служители» олицетворяли закон в крупных городах и не стеснялись открыто расправляться с инакомыслящими. Их взглядов и учений отец Ахома не разделял. Вдали от дома воспоминания о родном городе отдавались в его сердце любовью и неимоверной тоской, поэтому за закрытыми дверями своего микенского дома старик неуклонно соблюдал традиции и обычаи страны Та-Кемет.

Всю жизнь почтенный египтянин подчинялся неизменному правилу: если ветер жизни начинает меняться, не игнорируй его порывы, иначе останешься ни с чем. Потому и обосновался в Микенах, оставив на родине надежных поверенных.

Ахом появился на свет уже в Львином город и с раннего детства оказался окружен опекой, которая полагалась лишь отпрыскам богатых семей. Видя в сыне ум и предприимчивость, отец часто думал о дне, когда сможет отойти от дел и передать их достойному наследнику. Поэтому решение молодого Ахома пойти в дворцовые слуги прозвучало подобно раскату грома в лазурном небе.

Едва мальчику исполнилось четырнадцать, он без стеснения направился в микенский дворец и попросил пристроить его хоть куда-нибудь. В нем признали отпрыска порядочной семьи, а в младших слугах нужда была всегда, поэтому Ахом с первого же дня начал выполнять поручения.

Почему он выбрал именно этот путь? Ответ был прост.

Прилавок являлся тупиком — еще в детстве Ахом осознал это с необычайной ясностью. Его родители обладали богатством, однако оставались лишь торговцами. Они шли по пути размеренной и сытой жизни, не имея настоящей власти над людьми. В бесконечных подсчетах прибыли, шуршании папирусных свитков и базарной толчее Ахом не видел ничего, что могло бы даровать силу — только ее бледное подобие.

Зато микенский дворец был средоточием власти и успеха! Победоносные войны Агамемнона, шумные пиры, сотни стражников в красивых доспехах, бесконечная вереница знатных гостей, готовые на все девы, блеск и великолепие… Даже цари из окрестных стран приезжали к Микенам на смиренный поклон. В мегароне Львиного города било ключом могущество, которого Ахом так жаждал.

Простому торговцу, даже очень богатому, нечего было и надеяться попасть во дворец, если только дело не касалось тяжб и податей. Вся жизнь юного чужеземца должна была свестись к коротанию дней за прилавком, сладким речам для праздных микенцев, бесконечному обсуждению поставок с толстыми купцами из Ликии, Фракии и прочих земель. Ахому всего этого было мало. Он ясно чувствовал, что должен стремиться к большему.