Немногим лучше и понимание Возрождения как эпохи, особенно когда стараются указать хронологические границы для этой эпохи. Если спросить у разных историков, какой период времени они понимают под "эпохой Возрождения", то эпох будет ровно столько, сколько историков. И это понятно. Если с термином [эпоха] связывать, как это делают обыкновенно, представление о промежутке времени, обнаруживающем некоторые культурные в широком смысле[3] особенности, то для Возрождения этот термин будет мало пригоден; Возрождение — одно из тех культурных течений, где крайне трудно собрать воедино все особенности и еще труднее указать моменты, когда они появляются и когда исчезают; кроме того, вследствие многочисленности этих особенностей самые моменты их появления и исчезновения не только не совпадают, но часто отделены один от другого большими промежутками времени. От "эпохи Возрождения" нужно отказаться, как и от "возрождения классической древности".

Остается третья формула — правильная. Под Возрождением следует понимать культурное течение, вернее, культурный процесс. Исторический смысл его в том, что он совершенно убил средневековое миросозерцание; его главный результат — что он освободил человеческую личность от средневековых уз; его главный признак — что он ищет опоры в древности. Чтобы эта голая формула наполнилась реальным содержанием и сделалась точнее, необходимо выяснить два пункта: во-первых, в чем заключаются характерные особенности средневековой культуры, и, во-вторых, что подготовило ее крушение. Но к анализу обоих этих пунктов невозможно приступить раньше, чем не будет рассеян один научный предрассудок, который, очень возможно, сидит и в головах некоторых из читателей.

Возрождение — культурный процесс в широком смысле слова. Совершенно ложен взгляд на него как на исключительно идейное явление, не имеющее никаких связей с экономическими, социальными и политическими отношениями. Этот взгляд еще разделяют некоторые историки старого типа, но он совершенно перестал отвечать воззрениям, господствующим в современной исторической науке. В ней получило прочное право гражданства представление об единстве исторического процесса, о тесной связи и о взаимодействии между различными сторонами общественной жизни — идейными и материальными. Только исходя из этого представления, можно правильно понять Возрождение, и наоборот, изучение Возрождения даст необыкновенно красноречивое подтверждение этой теории.

2. Средневековая культура

Средневековая культура, то есть культура, типичная для того периода времени, которое принято определять термином средние века, слагается из трех главных составных частей. Отношения людей между собой определяются феодальным строем; отношение людей к церкви определяется идеей теократии; отношение людей к Богу определяется принципом аскетизма.

[Феодализм] в средние века проникает собою все стороны жизни. Некоторые его черты продолжали жить и в новое время, но классической эпохой феодализма являются несомненно средние века. В экономическом отношении он держится на натуральном хозяйстве, то есть на такой системе удовлетворения непосредственных жизненных потребностей, при которой каждый производит и имеет все необходимое дома и не принужден обращаться к обмену за чем-либо существенным. В социальном отношении он держится на землевладении и на системе неравенств, на делении людей на свободных и крепостных. Так как торговли почти не существует и денег в обращении имеется крайне мало, то главным богатством является земля. Земля же составляет источник могущества. Она принадлежит исключительно свободным. У кого много земли, тот может часть ее уступить в пользование другому, тоже свободному. За это тот другой обязан по отношению к первому службой (вассальная служба). Если же на земле свободного барона живут крестьяне, они становятся крепостными; помещик требует от них работы на себя и волен делать с ними что хочет, "сварить или изжарить", как гласит внушительная средневековая поговорка. В политическом отношении каждый барон — государь в своем поместье, не признает никакого суда над собой, кроме суда себе равных, не признает за королем верховной власти над собой, ибо считает его только первым между равными. Феодальный король-не абсолютный монарх: он ограничен своими вассалами, которым уступает целый ряд прав и привилегий верховной власти. В морально-бытовых отношениях барон — рыцарь. Если он хороший рыцарь, то он должен бояться Бога, почитать церковь и ее служителей, быть верным государю, служить даме сердца, биться с неверными, карать преступников, защищать слабых.

[Теократия] — это представление о власти католической церкви над миром. Представление это очень широкое. Оно подразумевает подчинение светской власти власти духовной, авторитет догмы в делах разума, авторитет канонический в вопросах права, вмешательство папской власти в целый ряд житейских и общественных отношений. Когда сталкивались две власти, светская и церковная, то принцип теократии требовал, чтобы они размежевывались таким образом: в светских вопросах церковь совершенно независима от государства, а в вопросах, имеющих хотя бы самое отдаленное отношение к духовным делам, государство должно уступать арену церкви. Слабая светская власть не могла воспротивиться осуществлению этого принципа; церковь постепенно освобождалась от всех мирских повинностей, от вмешательства государства в решения церковного управления и церковного суда, а с другой стороны, захватывала в свои руки суд по брачным и наследственным делам. Мир, таким образом, подчинялся церкви, а церковь — папе.

Папа сделался верховным судьей и законодателем христианского Запада. И Иннокентий III (1198-1216), наиболее блестящий представитель теократического начала, недаром, говоря о папе и светском государе, сравнивал их с солнцем и луной. Государь действительно в значительной степени заимствовал свой блеск от папы и в его присутствии бледнел и стушевывался. Иннокентий далеко не ограничивал сферы своего вмешательства вопросами, имеющими отношение к духовным делам. Он вмешивался всегда, когда хотел, и всегда умел выставить благовидный повод вмешательства. Когда король французский Филипп II Август развелся с женой, Иннокентий запротестовал, потому что дело шло о святости брака; когда началась война между Филиппом и Иоанном Безземельным английским, его вассалом, за Нормандию, Анжу и Мэн[4], Иннокентий объяснял свое вмешательство тем, что короли совершают грех, вступая в войну.

Такая практика не могла держаться одним обычаем: она нуждалась и в теоретическом оправдании, и в юридической охране. Первым занялась средневековая философия — схоластика, бывшая послушной служанкой богословия, говоря проще, церкви; вторым — средневековые специалисты по каноническому праву. Схоластика сковывала умственную жизнь, каноническое право — общественную. Про запас церковь имела еще инквизиционные застенки и костры.

С идеей теократии тесно связана по своему происхождению идея [аскетизм]а; обе они коренятся в учении Блаженного Августина о противоположности града Божия — церкви и града дьявола — мира. Теократия и аскетизм — две стороны средневекового миросозерцания, поскольку оно господствует над идейной областью. Близости принципов соответствует тесная связь между их носителями — папством и монашеством.

Основная формула аскетизма выражена в словах Катерины Сиенской: "Бог противоположен миру, и мир противоположен Богу". Кто хочет возлюбить Бога, должен уйти от мира; другого выбора нет. Мир и мирское — все предано проклятию. Все помыслы необходимо направить на небесное, на загробное существование. Любовь — гнусность, ибо она мешает единственной законной любви, любви к Богу; брак не делает земной любви законной: он едва-едва ее оправдывает. Женщина — нечто в высокой степени отвратительное; это сосуд греховный и источник скверны.