Он не знал, что последует за этими словами, но понял и почувствовал, что что-то плохое. Отец напряжённо прислушивался к каждому моему слову.

– Генрих ты всё верно понимаешь и говоришь, - выдохнул он.

Ему хотелось верить, что сын поддержит его.

– Отец! Только я не племенной бык и не самец-производитель. Прежде всего я твой сын и живой мужчина со своими чувствами и потребностями.

– Генрих, я помню об этом, - глухо произнёс отец, перебивая меня, пытаясь остановить.

В этот момент я уже не мог остановиться.

Сейчас или никогда!

– Понравится тебе это или нет, но я ставлю тебя в известность, чтобы потом между нами не возникло недопониманий или разночтений, - я напряжённо выдохнул и сделал паузу.

Разговор очень трудный и должен происходить не в этих условиях и не сейчас, но он не оставил мне выбора.

Отец, также как и я, был очень рад нашей встрече. Возлагал на меня большие надежды, а я...

Именно сейчас я должен озвучить своё решение, иначе потом будет поздно.

Родитель с широко раскрытыми глазами, сосредоточенно смотрел на меня, боясь пропустить хоть одно слово. Он замер и не дышал.

Пауза затянулась.

Мне было немного страшно выговорить то, что я решил сделать. Я не хотел обидеть отца, разочаровать его...

– Что же ты тянешь, Генрих?
– он надрывно спросил меня.
– Говори! Убей отца своими словами. Я вижу, ты принял важное для себя решение. Озвучь свой вердикт! Смелее, сын!
– он словно издевался надо мной.

Каждая новая фраза звучала отрывисто, словно набат.

Отец сам подгонял меня словами, пытаясь ... остановить.

Он мысленно просил меня сто раз подумать, прежде чем раскрыть рот и произнести.

Отец боялся услышать то, о чём уже догадался, но всё - таки настаивал на своём.

– Я не стану вожаком стаи, - решительно выдохнул эти слова и словно гора свалилась с моих плеч.

– Я это уже понял, Генрих!
– обречённо проговорил отец и сжал кулаки до хруста пальцев.
– И что дальше?
– устало выдавил он из себя.

Я услышал, как Казимир облегчённо выдохнул.

Самка предназначенная для альфы свободна и теперь он может обольщать её.

– От рода я не отрекаюсь. Я женюсь на обычной девушке, которую полюблю всем сердцем и мы родим любимых детей. Твоих отец внуков. Куплю дом в Красноярске, чтобы мы с женой приезжали туда и встречались с вами, чтобы вы могли видеть, как растут наши дети. Мы с удовольствием будем принимать вас в Москве. Материально помогать клану я не отказываюсь, - я радостно озвучивал принятое решение, которое обдумывал не один час.

Я был настроен решительно и отступаться от него я не собирался.

Отец прослушав мою речь криво усмехнулся, а потом зарычал.

– А мне что ты прикажешь делать, сын? Я возлагал на тебя большие надежды!
– он едва сдерживал себя и чуть не плакал от обиды.

Я мог понять его как сын, но не мог оправдать его ожиданий.

Я был по уши влюблён в голубоглазку и ни о ком больше ничего не хотел слышать.

– Кроме меня, у тебя ещё есть сыновья. Они тоже альфа самцы и могут стать вожаками стаи, - без всякой дурной мысли напомнил отцу.

От тяжело вздохнул и покачал головой, не соглашаясь со мной.

– Я всегда помню обо всех моих детях, Генрих. Я никогда о них не забываю. Не стоило мне напоминать, - недовольно высказал мне глядя в глаза.

– Прости, отец! Я не хотел тебя обидеть. Я только хочу, чтобы ты понял меня и не держал зла.

– Святозар всё время пропадает на войне, словно одержимый рвётся в бой. Он бесконечно помогает людям, забывая о том, что он оборотень. Ему некогда нас навестить за этими важными делами, его сюда не затащишь ни кнутом, ни пряником!
– огорчённо произнёс эти слова. В них не было обиды, чувствовалось переживание за жизнь и судьбу сына.
– После той трагедии он никогда не вернётся в стаю и не возглавит её! Другие сыновья ещё маленькие!
– родитель тяжело вздохнув, злобно заматерился и отвернулся.

– Ты не успеешь оглянуться, как братья вырастут! Зевсу уже двадцать пять лет! А там Орион и Анжел его догоняют, - стал успокаивать отца.

– Зевс молод для вожака стаи! Его никто не будет слушаться!
– рыкнул на меня.

– Он молод сегодня! Живи долго, отец!
– я добродушно похлопал его по руке, но он недовольно зашипел.

– А если ты не встретишь свою любовь, что тогда? Жизнь пройдёт мимо тебя, сын!
– теперь он переживал за меня.

Мой любимый, заботливый, старый отец переживал за всех детей, хотя хотел показаться грозным.