На советском флагмане адмирал приказал капитану первого ранга:

— Поднимите вертолет, узнайте в чем дело.

— Слушаюсь! — сказал каперанг и пожал плечами: — Накрыли, как пить дать. Только горючее будем зря жечь…

— Выполняйте, — сухо сказал адмирал.

«Опричник» стоял с наполовину поднятыми парусами, а вокруг него плавали рваные остатки гофрированной платформы — главной мишени для ракетных морских стрельб. На некоторых больших кусках сохранились облюбованные Ароном и Васей мачточки — шесты с радиолокационными отражателями, сообщавшими военным кораблям о местонахождении мишени…

В воздухе стоял рев реактивных двигателей. Это совсем рядом садились на свой авианосец три американских самолета. Разведывательный вертолет военно-морских сил США тоже усаживался на палубу своего флагмана.

Над «Опричником» остались висеть только два вертолета — американский санитарный и русский — посланный по приказанию советского адмирала.

Все военные корабли — и русские, и американские, подошли чуть ли не вплотную к яхте и встали, окружив «Опричника» широким грозным кольцом.

Рядом с авианосцем, ракетными крейсерами, эсминцами, противолодочными кораблями и прочей военной водоплавающей техникой под государственными флагами самых сильных держав планеты, от киля до клотика упиханные смертоносным оружием, способные уничтожить полмира за десять минут…

…маленький, деревянный «Опричник» казался жалкой и робкой козявкой, которую окружило стадо слонов и гиппопотамов.

А два вертолета, почти касающиеся его мачты, очень напоминали двух кондоров, которые только и ждут, чтобы броситься сверху на эту козявку и растерзать ее в клочья!..

Тем более, что с советского вертолета летчик откровенно грозил кулаком Арону и Василию и, с нотками сожаления в голосе, докладывал своему флагману:

— Живы, сволочи! Это те два жида, про которых нам еще на прошлой неделе говорили!..

— Возвращайтесь на базу! — последовал приказ.

Вертолет взмыл вверх и пошел к своему кораблю…

Американский санитарный вертолет тоже докладывал своему начальству:

— Все о'кей, сэр! Живы-здоровы! Яхта на плаву, сэр! Кажется, наша помощь не нужна. Но я вижу только двоих, а на такой яхте…

— Их всегда было только двое. Вы уверены, что им не нужна помощь?

— Да! Я отлично вижу, как они возятся на яхте и что-то кричат. Скорее всего, это обычный шок. Для этого у меня есть прекрасное лекарство, сэр!

А на «Опричнике» разъяренные Василий и Арон поднимали паруса и злобно орали на огромные военные корабли, окружившие их яхту:

— Засранцы!!!

— Чего вылупились, подлюги?!

— Делать вам не хрена, гадам!!!

— Стрелять они учатся, падлы!..

— Вам надо учиться в мире жить, а не стрелять, суки рваные!!!

Но вот паруса уже подняты и наполнены ветром.

— Врубай еще и двигатель! — кричит Василий. — В гробу мы их всех видели и в белых тапочках!!!

Арон завел дизель и завопил всем кораблям — и советским, и американским:

— А ну, разойдись, дерьмо собачье! Вперед, Васька!!!

Послушно повинуясь штурвалу, на хорошей скорости «Опричник» стал выходить из этого страшного военного кольца. Гордо трепетал на ветру зеленый, уже порядком выгоревший и выцветший, ничейный флаг «Опричника»…

Американский санитарный вертолет немного проводил их, сбросил им в кокпит пластмассовый тубус с вымпелом и улетел.

— С кораблей не добили, решили с воздуха доклевать, — пробормотал Арон. — Васька! Посмотри, чего там…

Василий поднял тубус, отвинтил крышку и вытащил оттуда… большой красочный журнал «Луи» с роскошными голыми и полуодетыми девками!

— Елочки точеные!.. — сказал он и сунул журнал под нос Арону. — Гляди-ка, Ароша! Ничего себе уха?..

Не отрываясь от штурвала, Арон скосил глаза на раскрытый журнал, обалдело покачал головой и сказал:

— С этого надо было и начинать, а не пулять в нас!

И еще они плыли День, Ночь и День…

И, слава богу, им никто больше не встретился на их нелегком пути!..

Но во вторую Ночь их все-таки догнал злой и беспощадный шторм.

Снова разлетались снасти!.. Рвались мокрые веревки, разваливались блоки, трещали по всем швам паруса!..

Большой парус — почти в сто квадратных метров, разлетелся в клочья! Не сладить было с ним на такой волне, при таком ветре — ни рифы взять, ни убрать его вовсе!.. Рук не хватало, сил человеческих…