Сделав глубокий вдох и ещё раз выругавшись, он поднялся с дивана и направился к столу. Взяв в руки артефакт, он с силой шмякнул его об стену, после чего тот и вовсе погас.

— Да что за блядство! — Окончательно вышел из себя Григорян. — Твою мать! — Он ударил цилиндром об стену ещё раз. А потом ещё, и ещё… и ещё. В один из ударов в пространстве на мгновение появилась рябь от проекции и вновь раздалось шипение. Вроде бы даже послышался чей-то мужской голос:

— Гри… г… ян… остан… сь…

Только вот имперский следователь не успел вовремя среагировать и сделал ещё два лишних удара по стене, после чего артефакт снова потух.

Он посмотрел на уже изрядно помятый и пошарпанный цилиндр покрутил в руке и бросил на стол.

— Да пошло оно всё! Зае… уже.

Григорян направился обратно к дивану, и только стоило ему сесть, как магический цилиндр вновь заработал. Только вот проекция в пространстве появилась не как полагается над полом перпендикулярно, а параллельно ему. Боком…

Он склонил свою голову на девяносто градусов и увидел изображение начальника, который пытался понять, что не так с картинкой и почему он всё видит перевернутым.

— Григорян! — Раздался мужской голос из проекции. — Вы, может быть, уже сядете нормально?!

— Так я нормально сижу.

— Ну, тогда меня поставьте, как полагается! То есть артефакт.

Григорян посмотрел на валяющийся цилиндр, который даже слегка покачивался на столе, потом на свою не сгибающуюся ногу, тяжело вздохнул и произнес.

— Извините. Но я не могу. Артефакт, кажется, неисправен. Я его и так уже и эдак…

— То есть вы хотите сказать, что он сейчас нормально стоит?

— Ну да…

— Так… Ясно. Докладывайте. — Человек с проекции понял, что не имеет смысла спорить и просто решил оставить всё как есть, лишь бы побыстрее закончить с этим.

— Проведена специальная операция под названием «Ликвидация пешки». — Начал говорить имперский следователь.

После этих слов, мужчина с проекции хмыкнул, видимо отметив простоту и очевидность названия операции. Только вот Григорян никогда не любил заморачиваться с этими пафосными обозначениями и тратить на это время. Особенно с проходными делами.

— Мы имитировали убийство одной из пешек, — продолжил говорить он. — И внимательно отслеживали реакцию всех родов и причастных людей.

— И? Есть результаты?!

— Итог… ничего. Никаких зацепок. Ни одной подозрительной реакции или телодвижения. За границей, у тех кого мы наблюдаем, всё так же, без изменений. Поэтому я считаю дальнейшее слежение за местными пешками нецелесообразным и бессмысленным. Мы наблюдали достаточно. Следов по делу Падлова нет. Род Орловых так же больше ничем не может нам помочь в этом вопросе.

— И что вы предлагаете? — Раздался недовольный голос.

— Сворачиваться и продолжать наш первоначальный план в столице…

— То есть… — усмехнулся мужчина, словно бы не мог поверить в услышанное. — То есть, вы… предлагаете поставить под удар императора?!

— Вовсе нет. Есть и другие способы.

— И какие же, например?

— Это будет сложно… но, если бы мы смогли найти подходящего мага…

Михаил Сергеевич поставил турку на плиту и включил ее. С хмурым выражением лица, он достал банку, в котором были кофейные зерна и заглянул внутрь.

В груди защемило и он с тяжелым вздохом поставил банку перед собой, опершись руками на столешницу.

С минуту он просто стоял, после чего все же взял себя в руки и взяв кувшин с водой, налил в турку. Тут же из недров шкафчика появилась ручная кофемолка, в которую он и насыпал зерен.

Раз за разом, прокручивая ручку, он все возвращался к последнему вечеру, когда видел сына. Разум говорил, что это был его сын. И по телосложению, и по цвету куртки. Телефон его с тех пор не отвечал, а значит… это был он. Однако, сердце все еще жило надеждой. Надеждой, что может быть это был не он. Может его просто похитили и хотят выкуп, или, на худой конец, он просто ранен.

Динь-дилинь!

Динь-дилинь!

Затрезвонил рабочий телефон отца семейства.

Тот взглянул на экран и нехотя поднял трубку.

— Слушаю… — произнес он, заметив супругу, что вылетела в коридор с глазами полными надежды. — Да, понял. К шести буду.

Закончив вызов, он отрицательно мотнул головой, открыл кофемолку и принялся насыпать в турку кофе.

Мать, что уже несколько дней не спала, опустила плечи, тяжело вздохнула и ушла в спальню.

Михаил Сергеевич же, стараясь успокоиться, взял ложку и медленно, неторопливо начал помешивать кофе. Смысла в этом большого не было, но так он хотя бы немного приходил в себя.