Шрифт:
«Что естественно, то не постыдно. Естественное не безобразно»
Нерон тяготился чрезмерной опекой Агриппины, властно диктовавшей свою волю, требуя от сына беспрекословного подчинения. Она угрожала сыну, что расскажет римлянам правду о том, какими бесчестными методами он пришел к власти
Манипулируя окружением, я внушал бывшему ученику мысль, что пора бы освободиться от материнской опеки.
Выросший в атмосфере постоянных дворцовых заговоров и переворотов, он подошёл к решению проблемы просто — распорядился убить собственную мать.
Узнавшая об этом Агриппина сказала: «Пусть убивает, лишь бы царствовал». Увидев приближавшихся солдат с обнажёнными мечами, она попросила нанести ей удар в живот, чтобы поразить чрево, которое произвело на свет её убийцу.
Вопреки нашим ожиданиям сенат и простые римляне восприняли смерть Агриппины довольно равнодушно. Я написал по этому случаю речь для Нерона, в которой говорилось, что убийство Агриппины — вынужденный шаг.
«Глупо строить планы на всю жизнь, не будучи господином даже завтрашнего дня»
Убийство матери стало последним рубежом, отделявшим Нерона от окончательного падения. Ничто более не сдерживало его дурных наклонностей.
Государственные дела его мало интересовали, и он всей душой отдавался любимому увлечению — театром.
Постепенно относительно здоровый государственный курс, проводимый прежде мной и Бурром, изменился.
Нерон более не нуждался в соратниках и воспитателях. Наше место занял Софоний Тигеллин, которого современники называли одним из самых гнусных мерзавцев того времени.
Внутренняя политика императора окончательно приобрела все черты тирании: многочисленные процессы по «оскорблению величия», заканчивались казнями.
Для привлечения средств в обедневшую от увеселений казну проводились конфискации имущества у представителей знати.
Жестокие репрессии против политических оппонентов сопровождались расцветом доносительства.
В 62 году с помощью мази для лечения воспалённого нёба был отравлен второй учитель Нерона Секст Афраний Бурр.
Меня же он обвинил в нецелевом расходовании казённых средств вынудив передать в императорскую казну почти всё моё состояние и уйти в отставку.
На скромной вилле, вдали от Рима я провёл последние несколько лет, посвящая всё время сочинению научных трудов и драматических произведений.
«Меньше успехов — меньше завистников»
«Чистая совесть — есть постоянный праздник»
«Если ты не можешь изменить мир, измени отношение к этому миру»
«Главный враг мудрости — мудрствование»
«Человеку свойственно ошибаться»
«Настанет время, когда наши потомки будут удивляться, что мы не знали таких очевидных вещей»
«Нас чтут как стариков, хотя в нас живут пороки мальчишек, и не только мальчишек, но и младенцев; ведь младенцы боятся вещей пустяшных, мальчишки — мнимых, а мы — и того и другого»
«Каждый размышляет об отдельных сторонах жизни, но никто не думает о самой жизни»
«Человек, который думает только о себе и ищет во всем своей выгоды, не может быть счастлив. Хочешь жить для себя, живи для других»
«Переноси с достоинством то, что изменить не можешь»
«Гнет возраста чувствует только тело, а не душа, и состарились одни лишь пороки и то, что им способствует»
«Жить — значит бороться»
«Избежать неизбежного нельзя — его можно только победить»
«Век живи — век учись тому, как следует жить»
«Природа дает достаточно, чтобы удовлетворить естественные потребности»
«Каждое зло как-то компенсируется. Меньше денег — меньше забот»
«Кому и в бедности хорошо, тот богат»
«Тебя обидел добрый человек? — Не верь. Дурной? — Не удивляйся»
«Для нас более естественно удивляться новому, чем великому»
«Они нуждаются, обладая богатством, — а это самый тяжелый вид нищеты»
«Когда человек не знает, к какой пристани держит путь, для него ни один ветер не будет попутным»
«Войны — это прославляемое злодейство»
«Что совершено без умысла — не обида»
«Маленькая печаль красноречива, великая — безмолвна»
«Если хочешь быть любимым, люби»
«Каждому делу — свое время»
«Трудно привести к добру нравоучением, легко примером»
«Всякое искусство есть подражание природе»
Поведение императора с каждым годом становилось все более экстравагантным, а его выходки поражали даже не отличавшихся строгими нравами римлян.