— В садике обещают направить на ускоренный биологический рост… — щебетала ее подружка. А я думал о своем, точнее — о своей Вике. Не знаю, я такой ее раньше вроде не видел. Все меняются, Юрка поменялся и моя Вика — тоже. В лучшую сторону. Из девчонки она стала молодой женщиной. Очень симпатичной и моей. — Ты не знаешь, что такое ускорение? Сейчас это все делают. Врачи говорят, что мы быстро научимся читать и считать. Это очень пригодиться, когда мы поступим в школу. Мелкая моторика…

Чадо подружки-балаболки бесконтрольно ковырялось в песочнице.

Я поспешил забежать в подворотню. И не успел. Она меня догнала.

— Ионов! — возмущенно зашипела она. Меня обдало испариной. И каким-то очень знакомым чувством. Такое ощущение, что мы расстались с ней не год назад, а всего лишь пару минут назад.

— А, привет! — моя дурашливость была не к месту. Я увидел ее вблизи. Она была хороша. Я даже облизнулся. — Я не хотел тебя беспокоить.

— В смысле? Я меня такой хороший муж, что свое отсутствие объясняет большой пользой?

— Виноват. — Я чмокнул ее в щечку, но увлекся, невозможно было игнорировать ее такую близкую. Фурия немного поутихла. Да и я что ли как-то успокоился.

Нам предстоял содержательный разговор, вот он:

— Ты живой?

— Да.

— Где ты?

— Пока нигде.

— Совсем?

— Я теперь продюсер. Но жить негде.

— Что делаешь?

— Слышала про «Велосипедное общество»?

— Я должна участвовать.

— Пожалуй, ты права. Ты с мамой?

— Да. К своим родителям съездишь?

— Пока… нет…

— А я к своим собираюсь переехать в Мамонт. У нас у нас там все родственники и папа с мамой, только я одна осталась. На следующей неделе переду.

Этому я обрадовался. Значит мы, муж и жена, будем вместе. Это здорово!.. Я не мог дальше игнорировать коляску, но слова застряли в горле.

— А?

Она повернулась к коляске, подкатила поближе.

— Это твоя дочь. Знакомься.

Да, дар красноречия совсем прервался.

Я увидел мордашку. Моя маленькая девчонка спокойно спала в коляске, мирно посапывала.

Я никогда не думал, что у меня будет семья. Когда я как заведенный метался от заказа к заказу, пытаясь угодить и вытребовать финансовую награду, а свободное время забивал безумными компьютерными стрелялками — я просто был не в состоянии даже подумать о семье, а был безумным ветром. А если бы я кого-то нашел в этом состоянии, то это была бы не подходящая персона. Потому что я был не я и моя потенциальная жена была бы не собой. Так всегда бывает, когда человек запутывает себя и запутывает другого. Не было у меня никаких возможностей думать о семье, когда я вел бессмысленную жизнь. Поэтому семейная жизнь, если бы я ее смог завести, оказалась бы лицемерием и обманом. Развод маячил бы с первых минут брака.

Только сейчас до меня начинает доходить то, что сделал Дэн. Он, перестроив мою жизнь, открыл во мне меня. Вытащил меня в реальность своей уверенной рукой.

Я почувствовал приступ собственного отцовства. Неужто я теперь папа? У меня даже голова закружилась.

Отрезвило другое. Оно само собой подумалось: а не помешает ли мне теперь это?

Нет, я не про Вику. Вика справится. Я про то, что мои враги могут узнать о моей семье.

Нет, нельзя было тянуть с этим. Нужно все так устроить, чтобы безопасность имелась в наличии. Я взял мою Ксению на руки и попытался вспомнить, что мне говорил Эйт насчет того, что делать, когда я и жена воссоединимся… Он был «за», но что он говорил, я не помнил.

2. Евгений.

Пришла зима. В городе снег активно вывозили и мостовые, как правило, были чистые. Обледенелые, но чистые. А за городом, где Евгений жил с семьей снег стоял сугробами.

В преддверии праздников уже вышел первый фильм Команды — «Велосипедное общество». Он посмотрел его с большим интересом в кинотеатре. Женя радовался, хотя как настоящий спецслужбист внешне это никак не показывал. Ведь в появлении этого фильма была и его заслуга. Фильм оказался уморительным. Веселые приключении главных героев переплетались с удивительно приятным колоритом общности, забытой с советских времен. Общность одна только и могла противостоять морализаторству и лживости местных авторитетных властей. Противостояние не доходило до стычек, ибо главные герои были показаны забавными и домашними, а не боевиками. Но вместе ребята, девушки, бабушки, дедушки, тети, дяди вдруг становились силой. Здорово, ему нравилось. А уж сцена с бутылкой шампанского вообще навсегда останется в народе. Главный герой минут семь экранного времени пытался ее разбить и у него не получалось. И вот пока он сердечный это пытался сделать зал ухахатывался. Непробиваемая какая-то бутылка оказалась — ни открыть, ни разбить. Был еще один запоминающийся момент, когда парень получил в лоб и пока летел пил сок из трубочки, смотрел ТВ в 3д очках, говорил по телефону. Это был такой, наглядно-метафорический момент с большой порцией сарказма. В фильме сарказм был теплым, уместным, как в азиатских фильмах. «Удалось, у них получилось» — удовлетворенно думал Евгений. «И ведь как быстро! Они его сделали буквально за полгода, даже меньше». Кому как не Евгению знать, что в округе появился новый Автокомп, который и «считал» эти фильмы.

В прессе «Велосипедное общество» сравнивали ни больше, ни меньше с «Гаражем» Рязанова. Только от противного. Если в «Гараже» доминировала индивидуальность, то в фильме Ионова — коллективность. А самые проницательные журналисты назвали «Велосипедное общество» контрреволюцией. Самым актуальным вопросом в многочисленных статьях было: «повторится ли эта идея в следующих фильмах Команды?». Кто-то надеялся, чтобы все повторилось, кого-то раздражал даже сам вопрос.

Что касается простых зрителей — то, «Велосипедное общество» создало переполох. А в высших культурных сферах власти почувствовалось напряжение. Фильм по-сути показывал пример самого непосредственного объединения людей — дворовое, подъездное, квартальное… а если люди начнут объединятся по такому признаку, то у чиновников сразу возникают вопросы. Евгений даже получил отчет о том, что в некоторых городах страны появились общества, которые зарегистрировались как «велосипедные»…

Вообще-то СТБ занималась техническими, инновационными проектами. Поэтому дрейф в сторону качественно другой темы — это смелый шаг вперед. От ловли инвестиционных шпионов до искусства и выпуска кинокартин — класс! Евгению нравилось. Это было неизбежно. Таков новый мир. Древняя жажда людей к искусству содержала в себе очень много опасностей для общества. В этом нужно было участвовать и контролировать.

Евгений был охвачен чистой незамутненной печалью, переходящей в злость, которая как правило возникает после разговоров с начальством. Начальник у него числился непосредственно один, все звали его Главный, но и его одного хватало.