Это он нам так доходчиво объяснял то, что культура вообще — это вторая природа человека. Ты же не спросишь — зачем ты родился? Ты просто есть. Когда ты научился соображать ты уже существовал. Так же и искусство. Оно просто есть и все. Мы этого не понимали. Ну, разве кроме меня.

Кто-то сказал:

— Оно не нужно.

Все засмеялись. А Соковиков опять сказал «нет».

— Ну скажите правильный ответ, — потребовал кто-то.

Мастер отказался. Я рискнул выдвинуть свой вариант:

— Искусство просто есть! Искусству не нужны оправдания за свое существование.

Он склонил голову и почти согласился:

— Да, это ближе к правильному ответу.

И таким образом все равно остался почти непобежденным.

Наша Леночка после этой мозговстряски сказала так:

— Я хотела запасть на Сергея Степановича, но теперь думаю, что это будет лишнее.

Интересно, что мои режиссеры импульсивно спорили на эту же тему. Даже образовалось две группировки — Элисбаровская и Мерцевская. Случалось, в спорах они доходили до рукоприкладства. Вместо истины.

— Все искусство — постмодернизм! Классику люди не понимают!

Хрясь!

— Нет! Мы делаем традиционное искусство!

Хрясь!

Они делали фильмы, сочиняли музыку, пели, танцевали, писали сценарии и книги… Но в том, как все это назвать были непримиримы.

Споры шли по существу. Элисбар возглавлял так называемую «восточную» группу, считающих, что все искусство — постмодернизм. Поэтому в их фильмах было много спецэффектов, волшебства и мистики. А Мерц, немец по происхождению, возглавлял «западную» группу, приверженцев традиционализма. Они делали фильмы политические, исторические, комедийные…

На сценической речи нам объяснили самое элементарное. Оказывается никто из актеров тв и театра не говорили «хоть» и «коль» на сцене. По правилам сцены полагалось говорить «хыть», «кыль». Надо же! А я никогда и не обращал внимания!

Для последнего на сегодня преподавателя не существовало неразрешимых проблем. Он просто плыл по течению, купаясь в истории искусства. Он был курчавый, имел нестандартную голову и воркующий голос. Оказалось, что он не прочь поболтать при удобном случае. Натурой он был увлекающейся, поэтому удобный случай наступал на каждой лекции.

Очень любил Луизу Хей.

— И что он действительно здесь преподаватель? — спросил Юрка удивленно.

Когда он все-таки стал рассказывать об искусстве — у него получалось. Он говорил о разных подходах к искусству сбиваясь на рассказ о Промахе, который выпил больше всех вина на соревновании, умер и был не в пример малым. Парасий нарисовал мальчика с виноградом, птицы слетелись клевать виноград. Зевксид наткнулся на шутку Парасия — картину с видом его, самого повешенного. Еще он рассказывал про первую абстрактную картину. О том, что симулякры не могут считаться искусством. О том, что нужно играть на кифаре и обязательно петь. О гротеске, который был безвкусицей, а потом стал искусством. О Рабле. Об Арчимбольде. В портрете ценится сходство и несходство в одно и тоже время. Шекспира считали законодателем дурного вкуса до определенного времени. Нельзя было показывать сцены убийства и насилия. Во времена Александра Македонского не было хороших поэтов. И еще много-много всего…

В общем, занятия шли на славу. Учебный день наконец подошел к концу.

Глава 16

1. Ионов.

Родственники Вики оказались многочисленными. И я стал временно менять квартиры, живя то у одного, то у другого… На моей работе это не сказалось — можно было работать даже удаленно. Я только задумывался — как много я всего потерял — и свою полуторку и свою общагу…

Эйт сломался когда попытался разрулить ситуацию родственников Круза. Я хоть остался жив, но и я удивился сколько всего свалилось на всю эту семью. Убили деда. То есть Круза. Его жена смертельно больна. Их сын вынужден был развестись через суд — его засудили за то, что он избил супругу. Дочь задолжала в финансовые структуры, не в состоянии выплачивать кредиты. Между собой члены семьи разругались, не общались и по всякому поводу спорили.

В такой сложной ситуации Эйт столкнулся с множеством трудностей. На его языке это называется «многозадачность». С одной стороны, он мог попытаться помочь каждому из членов семьи, но это привело бы к конфликтам и недопониманию. Представляете, Эйт при его мощных финансовых возможностях становится на чью-то сторону, как это выглядит? С другой стороны, Эйт мог попытаться сохранить нейтралитет и не вмешиваться в семейные отношения, но это может быть недостаточно для того, чтобы помочь каждому из членов семьи. Эта работа оказалась для Эйта неожиданно невыполнимой, ни в частностях, ни в общем. Хотя он и считал, что поломка не была связана с контактами с этой семьей, я не был так уверен…

Дальше стало еще хуже. Жена Круза серьезно заболела, слегла в больницу. Мы пытались ей предложить современно лечение, не помогло. Там по ходу еще имелась психика поврежденная… Короче вместо того, чтобы вылечится она записалась в очередь Уходящих. Короче — на эвтаназию. Услуги по медицинскому умерщвлению предоставляла фирма созданная губернатором.

Нам пришлось очень сильно постараться чтобы она исчезла из этого списка. Вот дальше неизвестность. Ждет, не дождется, что будет?

Я не мог поставить себя на место этих людей. И все исправить. Жена чудила сама, у нее что-то с головой. А и сын и дочь Круза, пострадали — оба были выброшены своими семьями. Но при это ненавидели еще и друг друга. Ну а что? Так живут миллиарды людей. И даже не задумываются. Что бы я хотел в такой ситуации? Исправить обычный порядок жизни, который плавно перетекает в патологию? Да.