Митяй хрюкнул, сдерживая смех. Альберт же говорил серьезно, но так метко и забавно вставляя фразы, что у Федора губы тоже растягивались в улыбке. Неплохой парень, этот Воскобойников.

— И кто там самый упертый? — спросил он, уже догадываясь, зачем Митяй свел их всех за одним столом.

— Да никто, собственно. Доброе слово и хорошее предложение делают поразительные вещи, — хмыкнул Альберт. — Но вот есть такой дом купца Лифантьева с большой усадьбой. Он шел под снос, и вдруг появляется новый хозяин, какой-то молодой дворянчик. Выкупает полностью особнячок — как по мне, так дерьмо ископаемое — и начинает его реконструировать. Я посылал мальчишек разузнать, что там вообще происходит. Оказывается, тому в голову взбрело оборудовать там какую-то мастерскую. Даже станки разные завозили, и причем, не самые дешевые. И еще студия звукозаписи там появилась.

— Что за хрень? — Ефимов с удивлением почесал щеку.

— А вот такая, брат Федор, — Альберт достал новую сигарету, совершенно забыв о полной рюмке. — Удалось узнать, что за шустрый малый там обосновался. Оказывается, не хрен собачий с горы, а целые княжич!

— Проблема, — сразу сообразил Федор. — Высокородные на сделку не пойдут. Если взяли развалюху, значит, имеют на нее виды. Чей княжич-то?

— Да Мамонов, сын якутского князя, — небрежно ответил Альберт, не заметив, как затянулись злобой глаза у Ефимовых, причем, у всех троих.

— Точно? — Федор лихо осушил рюмку и закусил ароматной грудинкой.

— Ты чего так напрягся? — усмехнулся Воскобойников, окутываясь дымом. — Знакомы?

— Даже слишком, — процедил Ефимов. — Из-за него и попал в клещи ГСБ. Мытарили больше месяца, как вообще в тюрьму не загремел.

— Ага, слышал про тебя, но не думал, что причиной ареста стало причинение вреда высокородному, — без усмешки произнес Альберт. — Морду ему набил, что ли?

— Скорее, он мне, — не стал раскрывать истинную причину, почему его упекли в подвалы Лубянки. — Да еще так дело обставил, обвинив меня в применении блокиратора… как его… Рипли!

— Серьезное обвинение.

— Из-за этого и мурыжили!

— Хочешь долг вернуть? — пристально взглянул на него Воскобойников.

— Мечтаю, — отмахнувшись от предупредительного покашливания Кости, сказал Федор. — Но сдуру лезть на кулаки одаренного не хочу.

— Да и не нужно. Можно все попроще обстряпать. Судя по всему, княжич вложился в какие-то проекты. Вот и надо их уронить. Только чтобы он знал, за что пострадает.

— Там кто-то живет?

— Постоянно — один. Вороном зовут. С моими «волчатами» уже успел пообщаться. Видимо, за охранника там. Иногда на ночь остаются двое-трое мужиков. Тоже механики. Студия работает днем. Деваха там красивая периодически появляется. Машина у нее стильная, цвета шоколада. «Спектра». Видел я эту певицу. Достойная фигурка, скажу тебе.

— Певица? — голос Федора внезапно сел. — А имя ее не знаешь?

— Нет, не знаю, — покачал головой Воскобойников.

— Ну и гад же он! — вырвалось у парня, сообразившего, о ком идет речь. — Из-за него чуть на каторгу не угодил, а теперь еще и бабу мою увести решил!

— Ты про Анжелу, что ли? — удивился Архип. — Окстись, братец! Какая она тебе баба? Да еще с какого-то перепугу решил, что твоя! Дворянка самая настоящая, не тебя ровня. До сих пор успокоиться не можешь?

Альберт с интересом посмотрел на распалившегося Федора и незаметно кивнул Митяю, чтобы наполнил рюмки.

— Не думал, что подобные треугольники существуют, да еще такие страстные! — губы Воскобойникова тронула улыбка.

— Какой треугольник? — не сразу понял Ефимов.

— Любовный. Княжич, молодая дворянка-певичка и купчик.

— Ты говори, да не заговаривайся! — набычился парень. Сжав кулаки, он с угрожающим стуком положил их на стол. Вилки и тарелки подпрыгнули на месте. — Могу и приложить!

— Успокойся, Федор, — Альберт резко изменил интонацию. Теперь его голос звучал отрывисто и сухо, подобно щелчку кнута. — Мне плевать на ваши романтические отношения. Сами разберетесь. Я сюда пришел не водкой наливаться, а о деле говорить. Значит, так. Нужно в кратчайший срок разобраться с усадьбой Лифантьева. Сделать так, чтобы этот Мамонов сам продал землю, и причем, задешево.

— А с чего ты взял, что я буду помогать тебе? — выпитое стало сказываться на Федоре. Взгляд немного поплыл, речь стала растянутой. — Такой же купеческий сынок, как и все мы здесь. Назови хотя бы одну причину…

Воскобойников, сузил глаза.

— Из-за мальчишки ты попал в руки ГСБ. Этого мало? Сам только что скулил насчет бабы. Не хочешь поквитаться, вернуть ее себе? Сама судьба тебе хорошую карту подкинула, надо только правильно разыграть.

— Федька, не вздумай влезать в это дерьмо! — предостерегающе воскликнул Костя. — Мы только-только с властью краями разошлись!

— Малой, тебя здесь не спрашивают, — Кубинец оживился. — Брат сам решит.

— Я знаю, что ты увлекаешься боями, посещаешь тренажерный зал, — спокойно обратился Альберт к играющему желваками Федору. — Мне нужны крепкие бойцы, имеющие опыт «свалок». И ты, как никто другой, можешь уговорить их на плевое, в общем-то, дело. Разнести к чертовой бабушке мастерскую, поджечь дом. Княжич должен убедиться, что здесь ему не рады.

— На криминал толкаешь?

— Как будто ты им не занимался? — Альберт рассмеялся. — Незаконные «свалки» ведь тоже в своем роде криминал, только в легкой форме. За браслеты я уже не говорю. Это не каторга, а смертная казнь. Чего взъерошился? Знаю я, за что вас повязали на самом деле. Применение блокиратора против одаренного высокородного, так? Ну вот, а то строишь из себя невинную деву. Я же тебе предлагаю по-мужски разобраться со своим соперником. Заодно и перед певичкой своей авторитет повысишь. А то, небось, смеется над тобой.