На улице было еще светло, и поэтому бабульки, что сидели, закутанные по самые брови, на боевом посту, меня узнали. Закивали приветливо. А одна доложила:

— Вызвали мы надысь, сынок, мильяционеров, разогнали они шалман в двадцать восьмой.

— Благодарю за службу, красавицы! — откликнулся я. — Хозяйка сего шалмана дома?

— Томка, что ли?

— Ну-у да… — наугад сказал я.

Имени-то Серегиной мамаши я не знал. В журнале записано, конечно, но там только инициалы.

— Дома! Куда она денется, шалава, прости Господи…

Кивнув бдительным стражам общественной нравственности, я вошел в подъезд. Поднялся к двадцать восьмой квартире. Как пай-мальчик постучал в дверь. Через минуту ее отперла хозяйка. Света в прихожке не было по-прежнему, но в подъезде его достаточно и я не узнал бабу, которая вышла из квартиры. Ну не сразу узнал. Синяки, хоть и припудренные, все же сияли желтизной, а так — умыта, причесана, одета скромно. Трезва. Ну что ж, разговор, по крайней мере, состоится.

— Я Данилов, классный руководитель Сережи.

— Я вас узнала, — тихо пробормотала она. — Проходите.

Войдя, я не стал разуваться. Снял только дубленку и шапку. Судя по всему, хозяйка квартиры затеяла генеральную уборку. По крайней мере — ведро, швабра с тряпкой торчали посреди коридорчика, соединяющего прихожую с кухней.

— Что-то темновато у вас, — пробурчал я.

— Не знаю… — пожала плечами Зимина. — С пробками чего-то… Обычно Сережа чинит…

— Давай посмотрю… Спички есть?

— Сейчас принесу…

Она пошарила на кухне и принесла коробок и свечку. Подожгла ее и держала, пока я осматривал счетчик, что висит в прихожей. Пробки, как водится, перегорели. Новых не было, но я обнаружил на тумбочке для обуви моточек проволоки и пассатижи. Ясно, Сереге частенько приходилось делать «жучки». Ну я тоже сделал пару «жучков» и увидел, как в кухне и комнате зажегся свет. В прихожке — нет. Я взял у Зиминой свечу и посветил. Так и есть, лампочка в патроне присутствует, вот только висит она на одном проводе.

— Изолента есть? — спросил я.

— У Сережи в столе посмотрите.

Я прошел в комнату. Здесь было еще не прибрано, а уж на письменном столе, за которым по идее и должен заниматься ученик, и вовсе творилось черт знает что. Однако в выдвижном ящике обнаружилась не только изоляционная лента. Видать, Зимин парень рукастый. Через пять минут в прихожке уже тоже горел свет. Заглянув в ванную, чтобы сполоснуть руки, я увидел, что кран течет. В столе у Сереги нашел разводной ключ и несколько кусочков резины. Пришлось вырезать из нее прокладку и починить кран.

Потом я поправил дверцы шкафчика для посуды, которые не закрывались из-за разболтанных креплений. Обошел квартирку, осмотрел, чтобы еще чего наладить и починить. Зимина шуршала веником, елозила тряпкой, поглядывая на меня с удивлением. Привыкла, видать, что мужики к ней приходят не для того, чтобы что-то ремонтировать. Я ее удивил еще больше, когда заглянув в холодильник, который еще чудом работал и увидев, что в нем шаром покати, вынул из кошелька пятьдесят целковых и протянул хозяйке квартиры.

— Сходи в магазин, купи какую-нибудь жратву, — сказал я ей. — А я пока посмотрю, что тут у вас с дверным замком. Но смотри, на водку не потрать.

Зимина робко взяла у меня купюру, словно опасалась, что я со смехом отберу деньги. И убедившись, что это не розыгрыш, начала суетливо собираться. Когда она, захватив авоську и пустые бутылки, ушла, я осмотрел дверной замок. Похоже, что сейчас дверь запиралась только изнутри. Для этой цели кем-то, видать, самим Серегой, была приделана щеколда, которую уже неоднократно вышибали и она еле держалась. А вот замку, похоже, совсем крандец. Надо менять.

Сняв щеколду, я переставил ее повыше, вкрутив новые шурупы — подлиннее. Конечно, если какой-то бугай с разгону шарахнет плечом, никакие крепения не выдержат. Пока я возился, на лестнице послышались тяжелые мужские шаги. Я не обратил на них внимание — дом многоквартирный, мало ли кто по лестнице шляется? Однако шаги замерли на лестничной площадке напротив двадцать восьмой квартиры. Сквозь дверь я слышал хриплое дыхание. Потом кто-то врезал по многострадальной филенке кулаком.

— Томка! — заорал мужик. — Открывай, сучка!.. Дядя Толя е…ться пришел!

К столь откровенному признанию я не мог остаться равнодушным. Резко открыв дверь, я сходу заехал по небритому рылу. Обладатель рыла не устоял. Опрокинувшись навзничь, на мгновение потерял связь с реальностью. Лежал на бетонном полу и хлопал зенками. Наконец, кое-как приподнялся и сел. Его разъехавшиеся глазенки с трудом сфокусировались на мне. Открыв пасть, уже давно лишенную части зубов, он прошмакал что-то невнятное. Я это расслышал так:

— Ты хто тахой, мужих?

— Муж на час, — любезно сообщил я.