И Марина, дрянь, тянула с обещанным.

А без доказательств, которые он мог бросить в лицо своей неверной жене, ему приходилось лишь огрызаться, опираясь в своих подозрениях только на то, что узнал от неё раньше или знал без неё.

Поэтому если он выглядел всего лишь уставшим, значит, ему чертовски хорошо удавалось скрывать тот ад, что творился внутри.

— Много дел. Новый бренд запускаем.

Мать отвернулась и, поманив его рукой, направилась в малую столовую, где уже накрыли стол для завтрака.

В доме было непривычно тихо для дня накануне грандиозного торжества.

Прислуга по молчаливому знаку хозяйки покинула столовую, и мать указала ему на стул:

— Позавтракай со мной. Впереди сплошная суета, и мне нужно набраться сил. Может, всё-таки останешься?

Герман покачал головой.

— Извини, но нет. Позже заеду.

— На торт?

— На следующий день.

Мать поджала губы, но комментировать не стала. Налила себе апельсинового сока и аккуратно отпила из бокала.

— Как знаешь. Я магнату Ахматову не указ.

— Артур точно будет.

— Как будто один сын может заменить мне другого!

— Ты понимаешь, о чём я, — Герман не стал расстраивать её сильнее положенного и положил себе на тарелку пару тостов.

Запах печёной корочки не вызывал у него ни намёка на аппетит.

— Где отец?

Мать взглянула на изящные золотые часы, обнимавшие её белоснежное запястье:

— В полёте. Выйдет на связь через час.

Хорошо. Они удачно с ним разминутся.

— Всё же спасибо, что заглянул.

— Я не мог не заглянуть. Это твой день рождения.

После недолгой паузы она всё же решилась.

— Герман…

Он знал, что мать не сможет долго молчать. Он с порога чуял её напряжение. Должно быть, ждала, что он кинется с ней делиться. Но когда между ними вообще случались глубокие, задушевные и стопроцентно искренние разговоры?

Он поднял на неё взгляд, молча побуждая продолжать.

Помогать он ей не собирался.

И матери всё же хватило такта не бросаться в лобовую атаку.

Она опёрлась локтем о стол и поддела пальцами тонкую золотую цепочку, как делала всегда, когда волновалась.

— Герман, я тут слышала…

— Слышала? — не удержался он от усмешки.

Да тебе ведь наверняка Артур давно доложил. Или прислуга. В его доме работала племянница тутошней экономки. Болтливых языков и жадных ушей вокруг Ахматовых всегда было в достатке.

— Слышала, — с нажимом повторила она, — что у вас… что вы с женой что-то не поделили.

Не поделили взгляд на ситуацию. И правду. Кое-кто оказалась настолько жадной, что решила придержать всю правду себе.

Правая рука, лежавшая на столе, конвульсивно сжалась в кулак, но голос его был ровен, почти бесстрастен.

— Нам с Лилей делить нечего.

— Действительно! — фыркнула мать и отпустила цепочку. — Что вам с ней делить, если в вашей семье всё твоё? Если она явилась на всё готовое?

Кулак начинал неметь от напряжения.

— Не будем об этом.

— Так вы поссорились или как?

— Это никого, кроме нас, не касается.

— Ты непробиваем, — мать расстроенно провела рукой по ожидавшим укладки густым волосам. — Когда речь заходит о ней, с тобой бесполезно о чём-нибудь говорить.

Он не успел ей возразить. Телефон в кармане брюк завибрировал. Он достал его и посмотрел на экран.

Сообщение от Марины: «Приезжай. Отдам тебе твои доказательства».

Глава 18

— Что, уже уезжаешь? — мать смотрела на телефон в его руках.

Он так ждал этого сообщения. Да он, чтоб тебя, последние ночи толком не спал, дожидался, когда она пришлёт ему это долгожданное сообщение.

И как не вовремя оно всё же пришло.

С матерью они и так последнее время почти, считай, и не виделись. Три последних года не визиты, а азбука Морзе — скоротечное, неровное, рваное общение, в котором время разбазаривалось на обсуждение всего, кроме самого главного.

Поэтому ему стоило немалого труда сохранить спокойствие и, черкнув в ответ пару слов, отложить телефон на край стола.

У матери день рождения.

Юбилей.

Он и так не будет присутствовать на торжестве.

Его искромсанное в клочья сердце лишние двадцать минут могло потерпеть.