— Может, тебя нашим штатным психологом определить? — усмехнулся Герман, не желая признаваться себе, что предложение брата звучало почти соблазнительно.

— Да брось, — не разделил его юмора Артур. — Ты весь посерел от этих своих переживаний. Хочешь ранний инфаркт схлопотать?

Хитрая задница.

Но неожиданно для себя он так и сделал. Утряс все дела и выехал из офиса на час с небольшим раньше. Вот только отдых его не задался.

Его отдых закончился потасовкой, выбитым зубом и одним очень важным личным открытием.

Правда, всего этого Герман знать ещё не мог, когда вливался на своём авто в поток мчавших по проспекту вечерней Москвы автомобилей.

Глава 49

У него не было чёткого плана. Он собирался поехать домой.

Были мысли наведаться к Игнатьевой, чтобы проверить, не скрывается ли она от него в своей второй квартире на окраине Москвы.

Но потом плюнул.

Никуда не денется. Пусть сегодня она и пропала куда-то по совершенно необъяснимым причинам, но если завтра её молчание продолжится, он таки поручит её разыскать.

Все эти кошки-мышки и выскакивающие на ровном месте тайны его порядком утомили.

Но в голове нет нет да проскакивала мысль, а не связаны ли каким-нибудь образом эти две пропажи — Алексеев куда-то сгинул, Игнатьева вместе с ним. Слишком уж синхронное исчезновение…

Марина определённо любила, когда он включал с ней строгого начальника.

Герман нахмурился, притормозив на светофоре.

В ушах внезапно зазвучали издевательские слова, которые она произнесла в тот самый день, когда отдала ему чёртову флешку с видеозаписью: «Ты ведь из тех, кто любит, чтобы пожёстче и погорячее».

Не к месту вспомнилось, что Игнатьева и впрямь любила, когда её не щадили. Во всех смыслах. Особенно, когда дело заходило о постели. Любила, чтобы её брали быстро, яростно, жёстко. Его агрессия её заводила. Она не раз в этом ему признавалась.

Кажется, ему вообще всю его жизнь везло на женщин подобного склада.

Везло и везло. Пока в окне цветочного магазина не мелькнул тонкий профиль с ямочкой на щеке и смешливо вздёрнутым уголком губ.

И в его жизнь нежданно и непрошено вошло то, чего никогда в ней не было, и в чём, как ему казалось, он никогда не нуждался.

Искренняя и неподдельная нежность.

Искренняя… а что искреннего между ними сейчас?

Боль? Ненависть?

Может, в Лиле вообще ничего больше к нему не осталось. Может, там уже лёд и безразличие…

Пальцы конвульсивно сжались на мягкой коже руля.

Не думай об этом, Ахматов. Совсем ведь, окончательно тронешься.

— Мы вообще когда в последний раз виделись, прогульщик? Совесть совсем потерял! — голос друга вывел его из прострации.

Егор Виноградов хлопнул его по плечу, приглашая за стойку, у которой их с вежливой улыбкой уже поджидал бармен.

В их закрытом клубе сегодня было почти безлюдно, и в баре, помимо его приятеля, отдыхало всего пару человек.

— Господа, что будете пить? — бармен вопросительно приподнял брови

Виноградов быстро сделал заказ, и Герман не стал возражать. Положил телефон на полированную стойку рядом с собой и попытался хотя бы сделать вид, что отпустил ситуацию. Что готов хотя бы на пару часов отключиться от того ада, в котором жил уже какое-то время.

— Рассказывай, как ты вообще? Артур упоминал…

Егор был одним из близких друзей, с кем при желании всегда можно было пооткровенничать. Их семьи дружили в трёх поколениях. Все свои.

Но настроения погружаться в сложности личной жизни у него сейчас не было.

Оказалось, что особо и не пришлось бы.

— Артуру язык укоротить бы, — пробормотал Герман, когда Егор выразил искренне сочувствие по поводу его разлада с Лилей.

— Ну, слушай, он же просто хочет помочь. Он о тебе вообще-то сильно переживает.

— Никто не мешает ему переживать молча.

Егор хмыкнул, чокаясь своим стаканом о его, пригубил и зажмурился от удовольствия.

— Не представляешь, как я мечтал вот так сесть и хоть на пару минут просто выдохнуть.

Надо же, их желания очень во многом сейчас совпадали.

— Что так? — Герман опустил свой стакан на стойку. По пищеводу вниз прокатилось приятное, согревающее тепло.

— Да переговоры три раза срывались, — Виноградов скривился. — Сначала по их вине, потом по нашей. В третий раз… там вообще из-за такого пустяка сорвалась встреча, что только держись. Я полдня матерился и уволил двух своих лучших секретарей.