Шрифт:
Едва цепляюсь вниманием за неожиданный стук в дверь кабинета.
Но среагировать не успеваю.
Хватаюсь за ручку, распахиваю и… всем телом впечатываюсь в кого-то очень высокого.
Будто в камень.
За плечо меня не иначе клещами хватают.
Вскидываю мутный от слёз взгляд.
О боже, а я-то думала хуже уже не будет.
— И-извините, — бормочу и выдёргиваю руку из железной хватки Алекса, старшего брата Егора. — Дайте пройти.
Меня без лишних слов отпускают.
— Я сказал тебе, стой! Немедленно! — орёт мне вдогонку Егор.
Старший что-то ему говорит. Наверняка что-нибудь нелицеприятное, он же на дух меня не переносит.
Но мне уже всё равно. Ничего не слышу.
Мчусь из этого ада. Хоть и знаю, что далеко убежать не смогу.
Я прикована к своему мужу слишком тяжёлыми обстоятельствами.
Глава 2
— А вы куда? Ой, Нина Евгеньевна! Не признала, — медсестра, дежурившая в отделении, вскакивает и берётся меня сопровождать.
Я невольно бросаю взгляд на часы в своём телефоне — ещё не опаздываю.
Обещала Лёшке, что приеду пораньше, и почти не соврала.
Что же знал, что по пути к нему в клинику я успею не только узнать об измене своего мужа, но и удостовериться в ней — увидеть своими глазами.
Пока бежала по крытому переходу из административного корпуса в отделения, кое-как привела в порядок лицо и затолкала поглубже переживания.
Ради сына я бы и не такое в себе придушила.
Мы и так из-за его состояния виделись не слишком уж часто. Когда позволял график лечения и предписания Егора.
— Они недавно обедали. Вы тут подождите. Сейчас загляну и вам сообщу.
Я кивнула, остановилась у раздвижных дверей коридора, ведшего в частные палаты.
Алёшке, конечно, выделили самую комфортабельную. Как сыну владельца клиники и по совместительству его лечащего врача. Егор сам курировал процесс лечения моего Лёшки, никому его не доверял.
Господи, во что же всё это теперь выльется…
— Входите, — медсестра приоткрыла дверь палаты.
Я поблагодарила её и помчалась на долгожданную встречу с сыном.
— Мама! — Лёшка кинулся ко мне, я опустилась на корточки, и мы вцепились друг в друга.
Я гладила сына по волосам и спине, зарываясь лицом в его шею. Судорожно вдыхала его такой родной запах и старалась забыть обо всём, кроме того, что вот он, со мной, и с ним всё хорошо.
— Дай на тебя посмотрю, — пробормотала, отстраняя его от себя и пытливо вглядываясь в зарозовевшее личико. — Лёшк, а выглядишь-то хорошо.
Придерживаю его за плечо одной рукой, другой размазываю по лицу новые слёзы.
— А я и чувствую себя хорошо. Ма. Правда.
В голос хочу разрыдаться. Но держусь. Нельзя. Ни в коем случае.
— Отец что говорит?
Я ведь его не спросила. Я сегодня о другом его спрашивала.
— Егор Михайлович вчера заходил, — сын поджимает губы, будто ждёт, что я его пожурю.
Он упрямо отказывается звать Егора своим отцом. Я не настаиваю. Я всё это время терпеливо надеялась, что рано или поздно это случиться. Сейчас уже и не жду.
— Хорошо. И что говорил?
Я взяла сына за руку и подвела к диванчику у окна, присела рядом.
— Говорил, что я молодец. И это…
— Что? — встрепенулась я.
Лёшка морщил лоб, пытаясь припомнить:
— Сказал, у меня реакция, ну, хорошая.
— На новый препарат?
— Ага.
Я не сдержалась и снова его обняла.
Значит, лечение всё-таки давало свои результаты. Эти странные аллергические реакции на всё подряд наконец-то пошли на спад.
И тут я должна была за всё благодарить Егора и его экспериментальные методики. Благодаря успешному лечению Алёшкиного крайне редкого случая мужа пригласили на столичную всероссийской конференцию по инновационной медицине. Мероприятие — в декабре, через пару недель.
И если бы не случившееся час назад, вместе с радостью за сына я испытала бы и гордость за мужа.
А сейчас…
Сейчас я, к радости Лёшки, вынула из сумки разрешённые сладости и новые книжки, которые требовались, пока он коротал ни в клинике и учился удалённо, по сети.
Все второклашки мечтали о грядущих новогодних утренниках, а Лёшка — только о том, чтобы его отпустили на Новый год домой.
Егор не спешил выносить вердикт. Говорил, что всё будет зависеть от динамики и промежуточных результатов лечения.