– Да, какие поправки, - переспросил я, отойдя от крокодила и рассматривая смутный скелет в полный рост, прикрывающий стеклянную дверь книжного шкафа.

Это мой рентгеновский снимок, сделан давно еще в кремлевской больнице. А поправки мы сейчас прокрутим, - он взял компьютерную мышку и стал бегать по экрану: Смотрим, овен, авантюристичен, но рога у него загнуты назад, бодаться он не может, значит, бодаться за него должны другие козероги, тельцы, лучше, если овны исполняют роли политиков в кино и театре, типичный политик-овен Владимир Ильич Ленин, хотя Ленин скорее телец. Овны - теневые фигуры, Берия овен, Хрущев - овен, а нынче Черномырдин. Телец, если от овна исходят идеи, то телец их исполняет, ободаетсяп, консерватор, силой обстоятельств втянутый в преобразовательскую деятельность, тельцы - Карл Маркс и Адольф Гитлер. Оба виновники трагедий. Но и Шекспир - телец, творец трагедий. Близнецы. Их как бы двое в одном, они сами воплощают свою идею в жизнь, даже бредовую. Близнецам рекомендуется покупать акции телекомпаний. Близнецы Петр Первый, а также Пушкин. Так. Рак, это я. Самое скромное из зодиакальных созвездий. Мстителен, причем в отличие от Скорпиона мстит тайно. Наивен, поэтому склонен к демократическим иллюзиям. Гай Юлий Цезарь, из поэтов и писателей я уже назвал - я. И вот что фантастически приятно: космический корабль, высадившийся на Луне 16 июля 1969 г. Аполлон 11, - тоже рак! Потому он и успешно вернулся назад! Лев, монархист. Имеет успех, лишь опираясь на мудрую змею, если таковой нет, лучше ему уповать на новую конституцию. Наполеон Бонапарт. Дева, политика не дело дев, которые не могут поступаться принципами. Ей лучше заниматься финансами, причем не своими. Их помыслы чисты. Политик-дева - кардинал Ришелье, кстати, Хонекер... Весы призваны уравновесить демократов с бюрократами и колебаться между анархией и деспотией. Под знаком Весов рожден Фридрих Ницше, мой любимый философ, особенно созвучно мне его сочинение - оПочему я пишу такие хорошие книгип. Наше отличие в том, что Ницше признает оЯ одно, мои сочинения другоеп, тогда как я и мои сочинения одно и то же. И еще в чем я с ним полностью согласен - незаконченное как средство х удожественного действия гораздо выше, чем законченное. Прав Ницше и в том, что астральный распорядок, в котором мы живем, есть исключение. Скорпион. Скорпион может быть орлом, тогда он летает высоко и правит другими. Иначе он ползает низко и жалит откровенно и с удовольствием. К ним относился мой большой друг и поклонник Пабло Пикассо. Скорпионом был и Достоевский, написавший мой любимый рассказ оКрокодилп...

Тут заглянула турчанка, почему-то в темных очках, и вызвала прорицателя. Оставшись один, я включил телевизор. Незнакомый мне благообразный господин произнес: обмен денег не может не повлиять положительно на обмен веществ гражданского населения. Я переключил на другую программу. Миловидная дикторша с ослепительной улыбкой сообщила, что в последнее время к мошенничеству в области международного туризма стали прибегать интеллигентные женщины. И тут внезапно вошел в кадр Померещенский, улыбнулся во весь рот, и изо рта выплыла полная луна, тут же отразившись в его темных очках, очки разрослись в ночное небо, а поэт, уже под Луной своим неповторимым голосом прогрохотал: наши космонавты доказали, что Луна сделана из жевательной резинки, вот почему молодежь любит лунные ночи! Покупайте наш лунорол, - именно его продажа позволит нам, россиянам, оплачивать казахам аренду космодрома в Байконуре! Затем Луна снова влетела в его рот, и на месте любимого поэта очутился всенародно избранный президент, чем-то похожий на Померещенского, и лукаво признался, что он не берет взяток. Я выключил телевизор и взял первый попавшийся лист бумаги, лежавший на полу, обнажился Южный Крест, а на листе было четким почерком написано: Вторая космическая мама, киносценарий. Дальше было пусто. Стало темнеть за окнами, я зажег свет, обратив внимание на люстру: она имела вид ажурного листа Мебиуса. Возле монитора компьютера лежала раскрытая газета, при свете я смог прочитать наугад несколько объявлений: магистр серой магии снимет сглаз, заговорит зубы, приворожит, отведет душу, кодирует курящих от отупения. Оплата сдельная в золотых цехинах. Снимем в районе Садового кольца высотное здание для нужд иностранных спецслужб, оплата в СКВ гарантируется. Гроссмейстер приглашает на сеанс одновременной игры группу натуральных блондинок старшего школьного возраста. Просьба родителей не предлагать. Продаем и покупаем в рабство. Без посредников! Вернулся Померещенский, возбужденный, размахивая руками, он поделился со мной новостями. Ему только что доложили о некоторых важных телефонных звонках. Телевидение не могло приехать, так как в это же время сбежал с острова Сахалин знаменитый каторжник по фамилии Комлев, нельзя было не воспользоваться случаем и не взять у него интервью, журналистов интересовало ставшее модным искусство палача, которым означенный каторжник хорошо владел. К тому же он обвинялся как людоед и как насильник, журналисты очень просили людоеда дать свои рецепты, людоед их огорчил, признавшись, что уже продал свои рецепты для одной фирмы, выпускающей специальную жевательную резинку. Он также гневно отверг клевету, будто он насиловал свою жертву, - никак нет, он ее только раздевал, потому что нельзя же съесть кого-то в одежде. Логично! А после интервью съемочная группа не могла выехать, так как Останкино оцепила группа ОМОНа с требованием выдачи преступника, который тем временем на военном самолете уже вылетел в Монако. Из Монако он будет регулярно высылать свои видеоклипы, так как он решил стать поп-певцом, очень жаль, что на родине он будет появляться только в виде видеоклипа. Телевидение приносит свои извинения. Японцы тоже принесли свои извинения, хотя они действительно обиделись, но не из-за островов, а из-за ставшей известной беседы Померещенского с электронной фирмой в Киото: они меня доконали со своими роботами, что их роботы гораздо лучше наших. Я им тогда и объяснил, проще простого. Чтобы сделать машину, выполняющую физический труд человека, надо, чтобы такая машина была физически сильнее человека, даже борца сумо. А если создавать машину для умственного труда, то, ясное дело, она должна быть умнее человека, даже человека с умом! И тут мой космополитизм не смог сдержать моего патриотизма. Я рассказал, как широк наш человек, даже наши классики его хотели бы сузить, и как гордо звучит наш человек, и пошел, и пошел... Короче, очень трудно нам сделать робота, чтобы он стал умнее нашего человека! А вам, сказал я японцам, все гораздо проще. Японцы тогда меня очень поблагодарили, подарили самурайский меч на прощанье - да вон он висит, над собранием сочинений Маркса -Энгельса. Оказывается - поэт развел руками только сейчас переводчики перевели, что я сказал, и это все только что опубликовали в своих центральных газетах. Обиделись! А я их и не хотел обижать, у них такие каменные сады, и вулкан Фудзияма, зачем они только при Цусиме наш флот потопили... Но главный фокус с мадагаскарским художником! Вот мистика, мы же как раз над гороскопами сидим. Художник вдруг выяснил, что я - рак! А по мадагаскарской астрологии ребенок, родившийся под знаком созвездия Рака, убивался - месяц асурутани, то есть июль, неблагоприятен для рождения. То-то художник меня спросил, есть ли у меня рисовое поле, я сказал, откуда у нас рисовые поля, хотя рис у меня в доме есть, для плова, если хочет, мы ему плов сготовим. Но он отказался. Оказывается, если июльский ребенок выживал, то ему следовало незамедлительно выделить рисовое поле, иначе смерть накличет. Нет у меня рисового поля! Художник так испугался, что сам и не объявился, за него посольство извинялось. Суеверие! Он еще моего рентгеновского снимка тогда испугался, вот этого, из Кремлевской больницы. А мы на чем остановились?

– На Скорпионе-Достоевском, подсказал я, и на его оКрокодилеп.

Поэт строго посмотрел на меня и сказал: никто не может так хорошо написать о крокодиле, как скорпион. Лев Троцкий - тоже скорпион. Как вы в вашем письме упомянули, он сейчас очень популярен кое-где в Южном полушарии. Кстати, Мадагаскар в южном полушарии? Я не уверен, что у них Рак приходится на июль. Но посмотрим, что у нас дальше на мониторе: Стрелец. Упитан, бестактен, любит поучать, годится в спикеры. Политики - с одной стороны - Сталин, с другой - Черчилль. Работать с такими людьми приятно. Ну, Сталин в Стрельцы входит лишь относительно. А вот Брежнев, тот входит абсолютно. Перейдем к вам, коллега. Козерог. Консерватор, враг всякого новаторства и реформаторства. Да, несвоевременный вы человек, не дай Бог, - были бы вы критиком! Но - терпелив, хотя и хитер, себе на уме. Да, вы - Козерог, батенька, кто бы еще меня вытерпел почти целый день! Рак засмеялся и дружески похлопал меня по плечу, а так как я ничего не ответил, снова, как однажды по телефону, вдруг перешел на ты: Давай-ка, брат, выпьем! Он принес виски - Белая лошадь, хотя я не вспомнил, кто из поэтов воспевал виски, и он не стал вспоминать, мы выпили, и он с хохотом продолжил:

– А кто из Козерогов политик? Геринг, этот символически до Сицилии дошел. Ныне скандально разоблаченный директор Федерального бюро расследований - Эдгар Гувер! В хорошую компанию попал, старик! А культурный революционер Мао Цзе дун!

Меня это как-то задело, да и выпивка после разгрузочного дня подействовала, и я поднял голос на крупную личность:

– Что касается политиков, так вы к ним ближе, не я. Что касается Федерального бюро расследований, то вы еще ждете прихода какого-то секретного агента, а я не ухожу только потому, что он никак не приходит! Уж вы-то, хотя и цензура вас не пускала, хотя и за границу, прежде чем выпустить, тоже, якобы, не пускали, так что с этими службами вы лучше меня знакомы...

– Ладно, старик, не обижайся, - он еще разлил по бокалам виски и вдруг сделал свирепое лицо, словно при изобличении незримого мерзавца: Молодой человек! Что вы знаете о нашем многострадальном поколении! Мы боролись с чудовищной гидрой, которая нежно (он пропел это слово - нежно) душила нас, то ослабляя, то сжимая потные щупальца, и мы искренне пытались строить Вавилонскую башню утопического социализма, и мы срывались наяву с этой (он сделал виток рукой) развитой башни, многие при этом разбивались насмерть! Мы думали, что мы еще понимали друг друга, тогда как Господь уже давно смешал наши языки, и если даже друзья были глухи друг к другу, то что говорить о казенном доме нашей самой передовой словесности? Свобода слова?

Он встал и продолжил свой монолог стоя:

– То, что вы сейчас сказали, было ли сказано до вас, или это только вы догадались так сказать? Если это было до вас сказано, то было ли это записано? И было ли это потом напечатано? А потом одобрено обществом, вернее общественностью? Или до вас этого никто не догадался сказать, то есть вы берете на себя смелость говорить то, что еще никем не одобрено? Вы уверены, что это одобрят? Что это будет достойно напечатания? Тиражирования? Что это начнут повторять, ссылаясь на вас? А как вы относитесь к ссылке? Вас не испортит слава при жизни? Вас не пугает забвение прежде смерти? Вы считаете, что можете молвить слово поперек, когда все молвят вдоль? Это ваше пожизненное заключение? Или вы оставляете за собой право из-менять свое мнение? Что принесет вам ваше из-менение, ваша из-мена? Как ваше слово отзовется? Будет ли на него заведено дело? Вы полагаете, что слова поэта суть его дела? Нет, это наши дела. Это наше дело. Оно не боится никакого мастера!

Мастер снова сел и еще налил виски. Он несколько смягчился и уже доверительно, даже как-то заговорчески, склонившись над столиком, продолжал:

– Личность моего масштаба не может не быть не задействована в самых высоких эшелонах власти. А также личность моего масштаба не может избежать всевозможных слухов о себе, домыслов и кривотолков - личность хитро подмигнула, - а также эта личность способна сама усиливать подобные слухи...

– Да, ко многим слухам в свое время даже привыкли, то вы готовитесь к запуску в космос, но потом или уступаете место монгольскому летчику, с которым вы, кстати, на снимке в гостиной, то на орбите вместо вас оказывается ваш сборник стихов, ваши строки летят оттуда на грешную землю - в буквальном смысле слова, я помню: зачем усталость и печаль нам, мы все в полете орбитальном... Автор этих строк просиял и похвалил меня:

Хорошая память! Должен согласиться с молвой, мне больше везет с небом и землей, нежели с морем. Может быть, мой пращур Стенька Разин в этом виноват, когда они сожгли первый российский военный корабль оОрелп, построенный боярином Ордин-Нащокиным для спуска по Волге в Каспийское море. С тех пор мне все моря мстят. Я ведь о море писал не меньше, чем о небе, но мне кажется, что на небе я более известен, чем на море. Видимо, военно-морская цензура строже всех остальных, да и морских государственных тайн я знаю больше, чем сухопутных. К сему как раз история, связанная с моей агентурной деятельностью, ха, ха, ха... Я написал поэму о подводных лодках - оЕвангелие от спрутап, где спрут свидетельствует о чудесах, которые происходят с лодками в автономном плавании. В комитете по охране государственной тайны мне сказали, что я таким образом раскрываю дислокацию наших подводных лодок, к тому же изображать одно чудовище с точки зрения другого чудовища это противоречит нашей этике. Тогда я заменил наши подлодки на американские субмарины, поэма тут же вышла в свет, и вскоре, как все, что выходит из-под моего пера, была переведена на американский диалект английского языка. Спустя два месяца я был приглашен в университет в Лос-Анжелесе читать спецкурс - секреты русской кухни. Там я встретил своих старых знакомых, профессора Алика Жолковского, он автор интересной теории усиления, согласно коей каждый художественный факт это ход конем, а Андрон Михалков-Кончаловский снимал фильм, не помню сейчас о чем, кажется о любовниках. И вот однажды после моей лекции об искусстве приготовления украинского борща ко мне подошли два немолодых супермена, сразу видно откуда. Я еще успел подумать, что Украина еще не отделилась от России, и я имел полное право читать такую лекцию. Супермены же вежливо проводили меня в свою машину, кстати, как потом оказалось, за рулем ее сидел бывший одесский еврей Володя, который мне с досадой поведал, как ему тяжело в этой проклятой стране. Приезжаю я в Москву, иду в Пекин, закупаю там в ресторане всю икру, а мне еще говорят, Володя, не грабь, оставь немного людям, а я им отвечаю, люди не здесь, а в Одессе. Имел я всю Москву в кармане! А здесь по телефону заказывают мой лендровер, вроде и говорят по-американски, я уже понимаю, а подъезжаю, гляжу - негры! А уж детям здесь вообще житья нет, знакомых мальчики, так, постреляли из пистолета, задели кого-то, умер, так я вам скажу, мальчики здесь больше не живут, пришлось их в Канаду отправить. Да. Мне супермены предъявляют обвинение в том, что я раскрыл в своей поэме дислокацию американских субмарин, поэтому по закону штата Калифорния мне грозит уже не профессорская кафедра, а электрический стул. Стул у меня и так был неважный, такая ирония судьбы, читать о русской кухне, а питаться в Макдональдсе! Но супермены поспешили меня утешить, как раз в это время рука Москвы схватила матерого разведчика, который вскрыл всю дислокацию правительственных и неправительственных подземных сооружений нашей столицы. Попался он случайно, крыс в лабиринтах метро испугался и сам выскочил из лабиринта прямо на рельсы... Теперь он находится в одном из вычисленных им подвалов, а грозит ему пожизненное заключение. Итак, принято решение обменять этого опытного агента на меня, наше правительство в лице своих спецслужб дало свое согласие. Выбора у меня не было, я только спросил, могу ли еще прочитать заключительную лекцию о блинах. Если нас тоже пригласите на блины, напросились супермены. Я дал свое согласие.