– Да нету пока. Не до нас им, вон, по шляху идут.

– А что слышно? Радио в деревне есть?

– Тарелка в избе есть, да второй день как молчит. И у всех так… Наверное, линия повреждена. А зять вчера в Пружаны ездил, так там уже германцы.

Как обухом по голове! Михаил не смог скрыть неприятного изумления. До Пружан километров тридцать на север… А дед добавил обуха:

– Зять говорит, что и Слоним германцы взяли… Но может, врут люди.

– Разберемся… Слушай, отец, покушать найдется что-нибудь? И воды попить!

– А где же твоя часть? Сбежал?

– Ну, скажешь тоже! Разбили нашу батарею, танками подавили. Но мы дрались как надо, немчуры не меньше сотни положили! Другое дело, что их больше было… Теперь вот к своим пробираюсь.

– Это хорошо, что в форме и ружье не бросил. Не струсил, стало быть. Ты погоди тут, только присядь, чтобы видно поменьше было. А я тормозок соберу.

Дед ушел в избу. Михаил уселся за колодцем. Из-за сруба видно хорошо, а он укрыт. Дед вскоре вышел, вынес в лыковом лукошке краюху от круглого деревенского хлеба, несколько яичек, пару луковиц, небольшой кусок соленого сала. В руке нес большую кружку с водой.

– Извиняй, больше немае. Фляжку давай, налью…

– Не надо, отец, спасибо. Пить сейчас хочу. А так сам я деревенский, в лесу найду где напиться.

– Ну, добре.

Холодная колодезная вода была восхитительна. Михаил махом выдул всю кружку, вытер губы рукавом:

– Спасибо!

– Бывай здоров! Заходи после войны.

Михаил грустно рассмеялся, махнул рукой и пошел. В лесу поел, оставил на вечер небольшой кусок сала и хлеба, завернул их в чистый носовой платок, определил за пазуху. Нести легкий туесок неудобно, руку занимает. И снова в путь. Без труда нашел ручей, напился из него, наполнил флягу на поясе. Подумалось – эх, забыл спросить название деревни… Впрочем, лучше ориентироваться по городам. Он хоть немного представляет, где они.

Через час хода услыхал впереди шум моторов. Осторожно, перебежками, подобрался ближе, замаскировавшись, наблюдал. По дороге плотным потоком шли немецкие войска. Сначала решил: тракт на Берёзу – Ивацевичи – Барановичи. Но ошибся: дорога ответвлялась от этого тракта и шла к Пружанам. Дорога – всегда ориентир, так что Прилучный двинулся вдоль нее. Еще час хода, и впереди насыпь, рельсы. Ага! Железная дорога от Бреста к Минску и дальше – на Москву.

Михаил обрадовался. Ориентир верный, железных дорог в республике не так много. И главное – немцев на ней быть не должно. У них в Европе колея узкая, подвижной состав по нашей широкой колее не поедет. Парень приободрился. На рельсы не вышел: уж больно заметен будет. Шел вдоль насыпи, там тропинка была, по которой путейцы или жители ходят. А через пару километров к переезду вышел. По шоссейной дороге техника германская идет. Залег. Ему не хотелось отдаляться от железной дороги, надо дождаться, когда колонна пройдет.

Начало темнеть. Судя по сумеркам, часов десять вечера. Карманные или наручные часы только у командиров. У рядовых бойцов, тем более у курсантов, часы – большая редкость.

Колонна прошла, а другой на подходе нет. Михаил обрадовался. Не знал тогда, что немцы по ночам не воюют и без нужды не передвигаются. СССР – не Европа, указателей направлений, названий населенных пунктов нет. В первые дни и недели еще бывали случаи, когда одиночные машины или мотоциклисты передвигались. Но партизаны и окруженцы их быстро отучили. У немцев приказ вышел: передвигаться только воинскими колоннами в сопровождении бронетехники.

Прилучный прислушался. Осмотрелся и метнулся через дорогу, бежал, пока не запнулся и не упал. С другой стороны дороги – голоса. Заполз на насыпь, замер. Двое спорят на русском.

– Надо вдоль чугунки идти.

Чугункой издавна называли железную дорогу.

– Здесь ни наших, ни немцев нет. Нам к своим побыстрее надо. Долго ты собираешься этот ящик тащить?

– Тогда давай закопаем.

– У тебя лопата есть? То-то!

Михаил решил себя обозначить:

– Бойцы!

Спорящие замолкли, клацнул затвор винтовки.

– Кто там? Выходи с поднятыми руками!

– Это вы поднимите руки, а то гранату брошу!

Михаил блефовал, но неизвестные об этом не знали.

– Ну! Долго ждать?!

Послышалось, как они переговариваются шепотом, потом возникли две фигуры.

– Стоять! Кто такие?

– Пограничники. А ты кто?

– Зенитчик. Можете взять оружие.

Нагнулись, подняли винтовки.

– Пушкарь, ты один?

– Из всей батареи один остался.

– Пожевать чего-нибудь найдется? Весь день голодные.

Михаил вздохнул, отдал хлеб и сало. Один из пограничников достал перочинный нож, поделил сало и хлеб. Тишина, сопение, съели все быстро. Там и одному мало было, а двоим – только червячка заморить.

– Куда идем, погранцы?

– К своим.

– А где наши?

– Точно не знаем, идем на восток. На кого-нибудь да наткнемся.

– Да… Я сегодня в одной деревне был, так там дед сказал – вроде Слоним взяли.

Один из бойцов присвистнул.

– Не врет?

– Кто его знает? Думаю, пока темно, надо идти.