– Верь себе, Леся. Верь себе.

Уставившись в окно, я размышляла о том, что Колосков снова на несколько шагов впереди. Несколько раз приходила мама, потом отец, но мне было настолько тошно и душно, что никого из родителей в комнату я не пустила. Хотя умом понимала, что таким поведением играю только на руку Дане, подкрепляя уверенность всех окружающих в том, что у меня не все дома.

Два дня прошли как в тумане. Я не покидала свою комнату, а еду, что мне приносили, выкидывала, боясь, что в нее что-то подмешано. А на третий день произошло то, чего я меньше всего ожидала.

Стук в дверь раздался внезапно. На пороге с подносом в руках стоял тот самый водитель, который показался мне подозрительным. Он молча прошел в комнату, поставил поднос на стол и, неожиданно подойдя очень близко, молча вложил мне в руку что-то небольшое, металлическое. Раскрыв ладонь, я с трудом сдержала крик, увидев на ней кулон, который мне подарил Макс. На цепочке. Целой.

Подняла глаза на охранника, но он только ободряюще подмигнул и быстро вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я несколько раз моргнула, пытаясь отогнать видение, и даже ущипнула себя за запястье, но кулон никуда не исчез. Не мешкая ни секунды, надела его на шею и прижала к коже ладонью, прикрыв глаза. Я не знала, что означал приход охранника, но кулон стал моей ниточкой. Той соломинкой, за которую можно было уцепиться, чтобы не сойти с ума. И той надеждой, которая снова во мне зажглась.

Спрятав кулон под одежду, я снова выбросила еду, но больше не захотела оставаться в комнате. Привела себя в порядок, замазав темные круги под глазами, надела сарафан из какой-то коллекции, который мне купила мама и, гордо выпрямив спину, вышла в коридор.

Я уже почти подошла к лестнице, когда из своей комнаты показался Даня. В нашем доме для него было обустроено все: свой кабинет, своя комната…

– Лисенок? – изумленно приподнял он бровь, осматривая меня с ног до головы холодным пронзительным взглядом.

Подавив порыв сбежать обратно в свою комнату и запереть дверь, создав иллюзию безопасности, я пренебрежительно произнесла:

– Не зови меня так!

– Ты снова мне дерзишь, – неодобрительно покачал он головой.

– И что ты мне сделаешь? Снова убедишь родителей в том, что я сумасшедшая? Закроешь в психушке? Или не выпустишь из дома? О, прости, я забыла, ты все это уже сделал! Что дальше, Даня? Женишься на мне?

Он резко схватил меня за руку и волоком затащил в свою комнату так быстро, что я не успела даже пикнуть. Закрыл за собой дверь, прижал меня к стене и навис сверху, заперев в кольце рук. Он был зол. По-настоящему. Мне удалось вывести Колоскова из себя, чего раньше никогда не случалось.

Я замерла от страха, не в силах пошевелиться. Перед глазами все поплыло, а по позвоночнику прошла ледяная волна паники.

– Запру. В самой строгой психушке, где из тебя сделают растение. Покорное растение.

– Вот, что тебе нужно? Покорность? Привык, что все пляшут под твою дудку, а я посмела отказать тебе?

– Заткнись, Олеся! Или я за себя не отвечаю.

– И что? Придумаешь для меня новую игру? Давай. Последнюю. Ты или я!

Не знаю, что со мной произошло в тот момент. Словно щелчком в голове переключили какой-то невидимый тумблер, или я перешагнула ту точку кипения, когда становится уже все равно. Но слова вылетели из моих уст, и Колосков с силой сжал кулаки.

– Надеешься, что твой парень придет и спасет тебя? Леся, не будь такой наивной. Он женат, у него ребенок, а ты – просто его игрушка. Ты ему не нужна, он тебя не ищет. Да он даже не помнит твоего имени!

Даня говорил уверенно. Так, словно точно знал, что его слова – истина. И на секунду в груди стало больно, хотя до того момента казалось, что больнее уже некуда. Но я верила себе. И кулону.

– Плевать на него, – ровно произнесла я. – Есть ты и я. И наша с тобой игра.

Да, Колосков, я многому у тебя научилась за эти годы. Училась медленно и больно, но ты преподал мне хороший урок.

И я добилась своего. В его глазах зажегся азартный огонек. Кажется, Даня уже праздновал свою победу.

– Твои правила?

– Две недели. Нет правил.

– Хорошо, – потерев подбородок, согласился Колосков, – но я хочу получить приз за потерянное время. Когда я повезу тебя в психушку, мы заедем в одно место. И ты сама, своими руками, убьешь Макса. Возьмешь пистолет и дважды выстрелишь. В сердце и в голову.

Извилины со скрипом напряглись.

– Ты его боишься! – озарило меня. – Ты боишься Макса! Именно поэтому не отправил к нему своих церберов. И поэтому хочешь убрать его с дороги моими руками! Ты не можешь сам!