Все это требовало тончайшей настройки и подстраивания инструмента под конкретного исполнителя. Потому ни один из них никогда не доверял свой инструмент даже самым близким ларнейши.

– Ориенхон, национальный музыкальный инструмент Ларнейши. – Задумчиво заговорила Нэстэ вместо девочки. – Очень сложный инструмент в исполнении. Сиула, это твой? Он исправен? А то все эти приключения…

– Да, я бы хотела сыграть, если вы не возражаете. – Комок подкатил горлу девочки и заставил ответить односложно.

Маме с папой очень нравилась её игра. И другим в поселке тоже нравилось, настолько что ее звали выступать на праздники. Мама даже собиралась отправить её к своей родной сестре, проживающей в городе, где было музыкальное училище. Тётя Гисинта один раз гостила у них со своими двумя детьми. Жили они у себя не сказать, чтобы богато, даже по сравнению с ними. Но идею мамы она поддержала и даже несколько раз справлялась во время редких сеансов связи не передумала ли она. А ведь тетя была преподавателем музыки как раз по ориехону и ее мнение наверно что-то да значило.

– Я давно хотела услышать, как он звучит на самом деле. Говорят, самые лучшие записи передают его звучание очень неполно.

– Никогда не слышала о таком инструменте. – Протянула Лика, а нам ведь музыку дают отдельной дисциплиной и не один год.

– Ориенхон, это что-то вроде симбиоза струнного и клапанного инструмента. Хотя это не точно. – Повернулась к подруге Нэстэ. – Инструмент держится примерно также, как скрипка, на плече и упирается в основание шеи. Клапанами управляют через специальные клавиши. Это вот те продолговатые кнопки. У них сразу три степени свободы. Можно утопить ее вперед, вправо или влево. В зависимости от того, в какую сторону при нажатии подается, каждая кнопка выдает свою ноту. Кроме всего прочего. необычность инструмента в том, что у каждая клавиша снабжена дополнительной кнопкой, отвечающей за высокие звуки. Это вон те, небольшие углубления на ее краю. Не помню, как они называются.

– Кинэ. – Кратко отозвалась девочка, не отвлекаясь от проверки своей драгоценности.

– Ну да, так вот, Ларнейши управляют ею с помощью своих вытягивающихся коготков. С помощью обычных клавиш на инструменте может играть представитель любой расы с пальцами. Ну, с пятью так точно. Если вообще сможет одновременно работать смычком и клавишами. Кстати, у него еще и мундштук есть. А вот в полной мере возможностями инструмента пользоваться могут только ларнейши. Там еще есть переключатели под рукой, но для чего они я уже не знаю.

– Они управляют струнами внутри – Послушно пояснила Сиула, поняв что Нэстэ намеренно сделала паузу.

– Гибрид струнных, клавишных и дудки. – Озадаченно заметила Лика.

Объяснения Нэстэ были более чем упрощенной версией рассказа об инструменте, но в целом была правильной, что приятно удивило Сиулу. Еще можно было бы сказать, что далеко не каждый ларнейши может играть на ориенхоне. Все же они хищники, и от природы рефлекторно выдвигают все когти сразу. Чтобы научиться контролировать движение каждого когтя в отдельности требуется определенное усилие. А уж управлять им с точностью до долей миллиметра, да еще независимо от движения пальца и на каждой руке, который при этом тоже должен работать на клавишах, и подавно. В ориенхорне звук зависел не только от клавиши, но и от усилия, с которым на них воздействуют. А воздух используют только для придания дополнительных эффектов. Только зачем все объяснять, когда можно просто сыграть. Интересующиеся увидят, остальное просто послушают музыку.

Сиула вздохнула, прогоняя посторонние мысли и привычно пристроила инструмент на правом плече. С музыкой были связаны ее первые обрывочные воспоминания. Мама рассказывала, что она замирала около визиофона, когда передавали концерты. Из игрушек она помнила свой первый игрушечный ориенхон. Только это были смешанные воспоминания. Восторг от подарка и разочарование его звуками. Она его тогда сломала, пытаясь что-то исправить. А два года назад папа специально выезжал за границу карантинной зоны и гостил у тети Гисинты, чтобы она помогла выбрать ей настоящий ориенхон и подобрать несколько учебников.

Ещё больше ей нравилось, когда слушали мама и папа, лица которых невольно всплыли перед глазами на фоне костра. Первые аккорды грустной мелодии полились помимо её желания. Она играла песню, что мама обычно просила, когда ей было грустно.

Вступительные аккорды, перелив на высокий уровень, коготки осторожно выдвинулись, погружаясь каждый, как в ножны входя в свой кинэ. В печальную мелодию плавно вплелись пронзительные звуки, повторяющие её собственную тоску по ушедшим родным. Она играла для них. В чужом мире, среди впервые увиденных разумных чужаков, почему-то принявших её лучше, чем родной поселок.

– Да у тебя талант. – Восхитился наемник как только затихло эхо последних звуков. – Тебе учиться надо.

– Мама собиралась через год отправить меня к тете. Она преподаёт в музыкальной школе. – Грустно призналась Сиула.

Кто-то, она не заметила, неловко погладил её по голове. Было приятно.

– Сыграй что-нибудь ещё, если не трудно. – Предложила Лика. – Отличный вечер для очень непростого дня. И твоя музыка намного лучше всего что у нас есть. Не возражаешь, если я поставлю сво ликалу на запись?