Шрифт:
Вот и сегодня вездесущая Лидия Васильевна сидя на лавочке, перед своим ухоженным палисадником, точно, карауля приезд Зебла, едва завидев его машину, выпрямилась, подскочила и навострила лыжи прямиком к забору из сетки рабицы, вероятно для того, что бы в очередной раз попить соседской молодой крови.
Едва Инат вышел из машины, женщина, поправив выбившийся из прически баклажановый локон, не менее ядовито улыбнулась и хрипло прокаркала:
— Что-то припозднился ты, Игнатушка.
— И вам, доброго вечера, Лидия Васильевна, — устало вздохнул мужчина, даже не пытаясь отгадать, чего опять понадобилось старой змее.
— Кому доброе, а кому не очень, — скривила густо накрашенный рот она, — Твой наглый помойный кот, снова изгадил мне всю дверь!
— Может это не он?
— Он-он! Я уж точно знаю! — с жаров воскликнула она, — Пометил дверь, а потом до пяти утра орал под окнами, мешая нам с Миледи спать!
— Экспертизу проводили? — невольно ухмыльнулся мужчина.
— Что?!
— Брали мочу на анализ?
— Вот еще! — фыркнула старуха, — Делать мне больше нечего.
— Тогда, — любезно оскалился Зебл, — Это точно был не мой Батон. Может это Михалычев кот прибегал?
— Он же кастрированный!
— Но это не мешает ему гадить на мой газон.
Лидия Васильевна на миг замялась, явно набирая в легкие побольше воздуха, чтобы вывалить на Зебла новую порцию аргументов, как в его кармане внезапно завибрировал телефон.
— Вы, уж, простите, но я пойду, — учтиво и почти вежливо кивнул он побагровевшей женщине и быстро ответил на звонок, — Але! Пудель, ты куда делся, засранец ты мелкий! Я тебе узвонился.
— Дела, Зебл, дела, — хохотнул парень.
— Ну, точно опять прохлаждался.
— Обижаешь, — лениво протянул Пудель, — Шефиню нашу катал по городу. А то босс сильно нервничает, когда она на своей раздолбайке лётает.
Да, уж. Влюбленный Марат — это еще та головная боль для всего его окружения, которое только-только после развода с его первой женой привыкло жить в мире, согласии и относительном спокойствии.
Игната радует только то, что Серафима оказалась порядочной, умной и приятной во всех отношениях женщиной. Большая редкость в наше время.
Марату повезло, и Зебл по-своему рад за друга.
Даже завидует ему.
Немного…
— В общем, дело у меня к тебе есть, — в своей привычной манере начал Игнат.
— Магарычовое? — хохотнул Пудель.
— Обойдешься, — беззлобно одернул его Зебл, — Прокатишься завтра до Макара Петровича и отвезешь ему двадцать штук и мою просьбу.
— Ого! — присвистнул парень, — А не жирно борову будет?
— Ох, и нарываешься ты, Пудель, — цокнул языком Зебл, — Твое дело доставить, а не базар тут устраивать. Взрослые без тебя разберутся, кому и что тут жирно. Ясно?
— Ясно, — буркнул обиженный Пудель, — Все сделаю.
— Добро, — довольно откликнулся Зебл и положил трубку.
Хороший парень Пудель. Работящий, рукастый, башковитый и если не его длинный язык цены ему бы не было. А так только и годится он на такую непыльную работу, как подвоз Серафимы Альбертовны, для выполнение мелких поручений.
Глубоко вобрав в легкий пропитанный сыростью и озоном вечерний воздух, Игнат отправился в дом, думая о том, что совсем уже скоро на его стол ляжет полное досье на рыжую Соньку и ее тощего братца.
Зачем, спрашивается, Зеблу это надо?
Да, шут его знает!
Он и сам пока не решил, не осмыслил как следует.
Глава 4
Больше всего мне было жаль зонт.
Не испорченную обувь, замены которой не было, не порванный плащ и даже не безвозвратно утерянные нервные клетки, а именно этот старый, не такой уж и дорогой зонт.
А все потому, что когда-то он принадлежал нашей с Русом маме.
И, казалось бы: ну, что так убиваться?
Подумаешь — зонт!
Вон, часы на полке, что покупала мама когда-то, и браслет, и книги, и даже ее французские шарфики.
А все дело в том, что буквально еще пару лет назад маминых вещей в нашем доме было очень много. В нем вообще каждая вещь напоминала о ней. Все они были пропитанные ее запахом, наполнены ее энергетикой.
Вещи стали пропадать с появлением мачехи…
Веронике, словно было мало нашего дома и папы, который к нему прилагался. Она буквально задалась целью убрать любое напоминание о нашей покойной матери.