— Поймайте эту мразь! — захрипел ублюдок и это было последнее, что я слышала.

Я просто бежала в неизвестном направлении, петляя в сырых незнакомых мне коридорах, а позади все время слышались торопливые шаги и отвратительные голоса. В какой-то момент я увидела тусклый свет и подумав, что это свет уличных фонарей бросилась туда. Но это была ошибка и как мне казалось фатальная. Передо мной была всего одна закрытая комната легонько освещаемая светом мигающих в темноте диодов, заполненная каким-то очень знакомым, я бы сказала родным гулом. Надеясь найти выход в дальнем конце комнаты, я подошла к стене, но неожиданно гул прервался и вместе с пронзительным низким шипением диоды вспыхнули зеленым, озаряя стеклянную дверь той самой капсулы, которую описывал Максим. Я была в этом уверена. Пребывая в некотором ступоре, я поздно заметила вошедших внутрь четырех парней.

— Ну все, сучка, добегалась, — запыхавшийся голос одного из них, самого высокого и в тоже время тощего был явно доволен происходящим. — Сейчас мы немного повеселимся и все. Будешь паинькой и, возможно, останешься жива.

— Но Борман сказал… — вдруг вмешался другой. Полный коротышка.

— Бормана сейчас тут нет! — рявкнул парень. — Ты можешь, конечно, сходить за ним, а можешь получить удовольствие от на…

Договорить никто не успел. В этот момент сырой потолок рухнул похоронив под обломками всех людей и капсулу вместе с ними подняв в воздух кучу пыли с верхнего этажа. Некоторое время ещё были слышны жалобные хрипы, стоны и просьбы о помощи, но вскоре они утихли оставив меня в тишине собственных мыслей.

Когда пыль немного осела я увидела, что рухнувший потолок освободил проход для меня наверх. В этот раз мне даже в голову не пришло оставаться и рыться в обломках капсулы. Возможно я об этом ещё пожалею но не сейчас. Сейчас нужно бежать, и чем дальше, тем лучше, пока на шум не явился ещё один урод. По насыпанному до потолка мусору и обломкам я быстро поднялась наверх и не задумываясь рванула в сторону выхода, проклиная себя за свою беспросветную ночную глупость.

Когда до заветного прохода в заборе оставалось совсем немного окутывающая меня волна страха уже постепенно отступала.

— Ещё чуть-чуть, — прошептала я и ощутила болезненно нестерпимый удар в спину. Он был такой силы, что меня мгновенно даже не сбило, а снесло, влепив по инерции в железный забор. Я попыталась встать, но от боли в спине тело слушалось плохо, в глазах появлялась серая рябь, а руки и ноги цепляющиеся за последний шанс на спасение отчаянно старались поднять ватное тело. Но это было только начало, ведь вскоре я услышала тяжёлые торопливые шаги, а следом ощутила давящую боль в области лодыжки.

Меня потащили за ногу — грубо, безжалостно, не взирая на мои отчаянные удары. Эта жирная тварь, будто не ощущала их вовсе. Он лишь тяжело дышал, пыхтел и тащил явно предвкушая желанную цель. Я цеплялась за все что мне попадалось под руку. Доски, трубы, обломки камней, редкую колючую траву, но попытки не увенчались успехом, а каждое новое движение отдавало чудовищной болью в спине и стертых в кровь руках. Я никогда не думала, что может быть так страшно.

Я пыталась кричать, но воздуха в груди и сил едва хватало, чтобы дышать, и потому выходил лишь тихий, жалкий, жалобный стон.

Когда меня затащили в подвал и грубо бросили на кучу камней под которыми были похоронены четверо преследовавших меня уродов я поняла, что это конец. Но не смерть меня пугала больше всего, а то что меня ждало перед смертью.

Истекающее потом и слюной человекоподобное животное начало меня лапать и рвать остатки протертой одежды. Я отчаянно билась в конвульсиях сопротивления, но это лишь забавляло и подстегивало его, вызывая отвратительную похотливую улыбку, казавшуюся в полумраке ещё уродливей.

Когда силы окончательно меня покинули, то я уже смирилась со своей участью быть растерзанной перед смертью. Я никогда не верила в бога, но сейчас, впервые в жизни, молилась о прекращении страданий. Меня устроила бы даже смерть, ведь терпеть прикосновения этого подонка было ещё хуже, особенно, когда он сорвал с меня остатки нижнего белья и добрался своими грязными руками до самого сокровенного.

Мои мольбы были услышаны, и возвестила об этом яркая вспышка света за спиной этой твари, которая ослепительным лучом разорвала пространство, грудь насильника и с шипящим грохотом врезалась в стену. Он упал на меня, придавив своей вонючей, жирной тушей, разбрызгивая вокруг струящуюся изо рта и груди кровь. Все на что хватило моих сил это с большим трудом отпихнуть его в сторону. А потом сознание покинуло меня.

***

Обычное утро двух закоренелых работников морга прервал звонок телефона. Оставив кружку черного чая рядом с молчаливым пациентом, Владимир Михайлович отправился к аппарату, небрежно кинув грязные перчатки на рабочий стол. Приложив трубку к уху он сразу услышал знакомый голос полковника Пулина:

— Ну что, кудесники, чем порадуете? — сказал он с нескрываемым сарказмом. — Есть результаты вскрытия?

— Результаты-то есть, — задумался Владимир Михайлович. — Но вот порадовать особо нечем.

— И все же, — нетерпеливо произнес полковник.

— Ну что могу сказать… Подельники вашего Бормана погибли по весьма логичным причинам. Переломы, черепно-мозговые травмы, кровопотери. В общем, скука да и только. А вот их предводитель… Тут вообще вопрос на вопросе, я таких травм за тридцать лет ни разу не видел. Дыра в груди не просто пробита или вырвана, она выжжена сто миллиметровой раскаленной трубой, шаровой молнией или другим электрическим разрядом в десятки тысяч вольт. Ну я так понимаю ни обожжённой трубы, ни высоковольтных линий там и близко нет, не говоря уж про свидетелей шаровой молнии.