— Как при запоре, — как-то объяснила мне Драгоценная Тетушка. — Вот потому и существует так много холмов и вершин, названных в честь костей: холм Куриной Кости, холм Старая Корова, холм Драконьей Кости. Конечно же, в холме Драконьей Кости лежат не только кости дракона. Некоторые из них раньше принадлежали обычным животным: медведям, слонам, бегемотам.

Драгоценная Тетушка рисовала каждого животного на моей меловой доске, потому что мы с ней никогда не говорили о них раньше.

— У меня тоже есть кость, наверное от черепахи, — сказала она и достала ее из складок своего рукава. Кость была похожа на сухую репу с оспинами. — Отец чуть было не размолол ее на лекарство, но потом заметил, что на ней что-то написано.

Она перевернула кость, и я увидела странные символы, покрывавшие почти всю ее поверхность.

— До недавнего времени такие кости особо не ценились из-за царапин, и копатели костей обычно полировали их и потом продавали в лавки, где готовят лекарства. Теперь ученые называют их гадательными костями, и стоят они едва раза дороже обычных. А слова, что здесь написаны, считаются вопросами, адресованными богам.

— А что тут сказано? — спросила я.

— Кто знает? Раньше слова выглядели не так, как сейчас. Но я должна была бы помнить этот язык. Иначе зачем все это? Зачем было богам произносить эти слова, а человеку их записывать?

— Где же здесь ответы?

— Тут, в трещинах. Предсказатель прикасается к кости горячим гвоздем, и она трескается, как дерево, в которое попадает молния. А потом просто надо истолковать, что значат эти трещины.

Она забрала у меня гадательную кость.

— Когда-нибудь, когда ты научишься помнить и беречь, я отдам тебе эту кость навсегда. Но сейчас ты просто забудешь, куда ее положила. Потом мы можем сходить поискать еще костей дракона, и если ты найдешь такую с письменами, то можешь оставить ее себе.

В этом местечке каждый бедняк собирал драконьи кости при всякой возможности. Женщины тоже искали, но если находили, им приходилось говорить, что нашел их кто-то другой, обязательно мужчина, иначе за их находку почти не давали денег. Потом по деревне ходили посредники и скупали все драконьи кости, чтобы отвезти их в Пекин и там продать в лавках, где готовят снадобья, уже за более высокую цену, а те продавали их больным еще дороже. Эти кости были известны тем, что могли излечить любую болезнь: от истощения до глупости. Ими пользовались многие доктора, и отец Драгоценной Тетушки тоже. С их помощью он лечил кости.

На протяжении девятисот лет в роду Драгоценной Тетушки были костоправы. Это стало традицией. Клиентами ее отца были в основном мужчины и мальчики, пострадавшие в угольных шахтах и известковых карьерах. Он лечил и другие недуги, если было необходимо, но основным его занятием было исправление костей. Ему не пришлось учиться в специальном учреждении, чтобы стать костоправом. Свое мастерство он освоил, наблюдая за отцом, а тот перенял его от своего отца. Таково было наследие этой семьи. А еще у них была семейная тайна: они передавали из поколения в поколение место, где были самые сильные драконьи кости, оно называлось Обезьянья Челюсть. Далекий предок из династии Сунь нашел пещеру в одной из самых глубоких промоин высохшего русла реки. Каждое поколение копало все глубже и глубже, от одной рыхлой трещины в пещере к другой. Тайна местонахождения этой пещеры была тоже семейным достоянием, которое передавали из поколения в поколение, от отца к сыну, а при Драгоценной Тетушке — от отца к дочери и от нее ко мне.

Я до сих пор помню, как добираться до нашей пещеры. Она расположена между Ртом Горы и Бессмертным Сердцем, вдалеке от остальных пещер, где искали удачи другие копатели костей. Драгоценная Тетушка водила меня туда несколько раз, и всегда весной или осенью, но никогда летом или зимой. Чтобы добраться туда, мы спускались в Край Мира и шли по центру балки, держась подальше от ее краев, где, как говорили взрослые, находились вещи, на которые нельзя было смотреть. Мы проходили мимо зарослей сорной травы, осколков разбитой посуды и куч сухого лапника. В моем детском воображении это все превращалось в иссушенную солнцем плоть, осколки детского черепа и девичьи кости. Может быть, это все тоже там было, потому что иногда Драгоценная Тетушка прикрывала мои глаза рукой.

Из трех пересохших русел мы выбирали то, которое было артерией Сердца, и оказывались перед входом в пещеру — трещину в теле горы высотой не больше метелки. Драгоценная Тетушка оттаскивала в сторону сушняк, прикрывавший вход, мы делали несколько глубоких вдохов и входили. Сложно описать словами, как именно мы туда входили, это было больше похоже на вкручивание в ухо. Мне приходилось изгибаться самым неестественным образом влево, потом ставить ногу на небольшой выступ, до которого я могла достать, только прижав колено к груди. К этому моменту я всегда начинала плакать, и Драгоценная Тетушка рычала на меня, потому что я не ввдела ее потемневших пальцев и не понимала, что она мне говорила. Я должна была следовать за ее пыхтением и хлопками в ладоши, ползти, как собака, чтобы не удариться головой и не свалиться. Когда мы добирались до большого проема пещеры, тетушка зажигала свечу в лампе и вешала ее на длинный шест с опорами, оставленный там одним из представителей ее клана много лет назад.

На полу пещеры лежали инструменты для копания: железные клинья самых разных размеров, молотки и щипцы, а также мешки, чтобы вытаскивать землю наружу. Стены пещеры казались многослойными, как рисовый пудинг Восьмое Сокровище, разрезанный пополам, где сверху были более легкие и хрустящие слои, а снизу — густые и тягучие, как тофу. Верхние слои легче всего поддавались раскопкам, а нижние были плотны, как камень, но именно там мы находили лучшие кости. Веками добытчики предпочитали нижние слои, и теперь в пещере образовался свес, грозящий обрушиться в любую минуту. Изнутри пещера напоминала коренные зубы обезьяны, готовой перекусить тебя надвое. Поэтому она и называлась Челюсть Обезьяны.