Молодой кандидат исторических наук Настя со своими друзьями отправляется в экспедицию на полуостров Крым. Она даже не догадывается, что ей придётся столкнуться с ожившими легендами, сразиться с Тёмными жрецами, распутать тайну гибели матери и обрести настоящую любовь.
Часть I. «Кладовая запись»
– Приехали, госпожа. Просыпайтесь.
Сидя на заднем сиденье своего Bently, Настя и не заметила, как заснула.
«Госпожа», – с раздражением повторила она про себя.
Настя не любила такого обращения, но приёмный отец, приказал прислуге именовать так себя и своих детей. Он даже в договорах прописал штрафы за несоблюдение этого пункта.
А расторопный водитель уже открыл дверцу автомобиля. Настя подняла воротник бежевого плаща и вышла из машины. Обходя редкие лужи от растаявшего снега, она направилась к дому.
Кое-где ещё лежали почерневшие невысокие сугробы, но весна уже безоговорочно вступила в свои права, и заходящее солнце ласково пригревало Насте затылок. По огромной резиденции своего приёмного отца, она шла походкой хозяйки.
Из-за лиственниц появились Кузя и Мурка, альпаки, которых приёмный отец подарил ей, когда она была ещё школьницей. Смешно подпрыгивая они подбежали ближе, и Мурка мягкими губами попыталась схватить Настю за пальцы, надеясь на угощение. Они проводили её до дверей виллы. Двадцать комнат, отделанных махагоном, марморином, шёлком и кашемиром.
– Здравствуйте, госпожа! – поприветствовала Настю служанка. – Ужинать будите?
– Нет.
– Как же это? Поешьте хоть немного, а то, вон, какая худая стали с диссертацией этой своей докторской.
– Кандидатской, – сдержанно поправила служанку Настя.
Со второго этажа дома послышался шум и крик приёмного отца.
– Из-за чего сыр-бор? – поинтересовалась Настя.
– А, это господин на Павла ругается. Вы бы сходили к нему, вы на него хорошо влияете, – ответила та.
Не снимая туфель и плаща, Настя поднялась в Пашкину спальню. Серые стены, чёрные шторы, простая, но дорогая мебель. Обстановка напоминала ей грот, в котором жил капитан Немо в старом Советском фильме. В центре комнаты стоял Настин приёмный отец, Александр. Широко расставив ноги и тряся кулаками, он вопрошал:
– Я для чего тебя из Лондона привёз? Бухать тут? Ты уже месяц ни черта не делаешь, а только шляешься по кабакам. Мне стыдно перед людьми. Спрашивают: как ваш сын? А мне ответить нечего. Один позор только!
– А для чего ты меня привёз? Я назад не просился, мне и там хорошо было, – устало ответил Пашка. Он лежал на кровати, обхватив болевшую, после ночной тусовки, голову.
– Да, хорошо тебе было, паразит, деньги мои там просаживать. Тебе уже тридцать четыре года, а ты ничего в жизни не добился. Да я в твои годы уже.… А, – махнул рукой Александр. – С кем я разговариваю? Ну, ты же программист, ты получил отличное образование.
– Ой, пап, зачем мне работать? Мне и твоих денег хватает, – эгоистично и всё также устало парировал Пашка.
– Стервец! Ты что, не понимаешь, как нужен мне? Выборы скоро стартуют! Я в мэры иду, а не могу понадеяться даже на собственного сына.
Настя повернула голову и увидела в углу комнаты, сидящим в кресле, соратника Александра, Валерика. Вообще-то, Настя больше бы удивилась, если б его сейчас в комнате не было. Сколько лет она знала Александра, столько, как тень, рядом с ним неотступно находился Валерик. Невысокий, молчаливый, с быстрым взглядом, недоверчиво прищуренным даже в улыбке.
«Пёс», - глядя на него, сказала про себя Настя.
Да, Валерик был пёс, но пёс верный.
– Пап Саш, – остановила Настя словесный поток приёмного отца в адрес Пашки. – Оставь его.
– Да, да, – согласился Александр. – Поздно воспитывать человека на четвёртом десятке лет.
– А ты меня никогда и не воспитывал, – отозвался Пашка.
– Ах, ты…! – занёс Александр над сыном мощный кулак. – Ладно. Давай, продолжай просирать свою жизнь и закончишь также как твоя мать, в лечебнице для наркоманов. Зато в Лондоне и за мои деньги.
И обратившись к Валерику, Александр спросил:
– Вот как с ним завтра снимать репортаж? Опозорит, да и всё, – и, повернув голову к сыну, добавил: – А репортаж для вечернего выпуска новостей, между прочим.
Поймав взгляд Александра, Валерик отрицательно покачал головой, после чего, едва заметно, кивнул в сторону Насти. Тут же, Александр перевёл взгляд на приёмную дочь и радостно воскликнул:
– Доченька! Выручай старика, радость моя, надежда моя, умница моя.
– Я? – растерялась Настя. – Но завтра у меня защита кандидатской.