— Вот, — ставит Леея сметану передо мной. — И хлеб еще вот этот, захвати.

— Ага, — киваю я и положив на поднос, подхватываю поднос в руки.

— А кексы? — Мора спрашивает. — Тоже сразу нести.

— Нет. Их потом подадим. Позже, — Леея отвечает.

— Пойдем вместе, — киваю Море. — Покажу, где летняя столовая.

— Какая? — вздернула она брови.

— Это я так называю беседку в саду, в которой иногда обедают их светлости, — улыбаюсь.

— А-а-а. Пошли.

И мы выходим в сад.

— А красиво тут, — говорит Мора, разглядывая окрестности.

— Да, — соглашаюсь я. — А беседка, увитая плющом, подходит для романтических встреч вечером, если что.

— Если что? — Мора вздернула бровь. — Да если что, я тут все равно не задержусь на долго-то. Только на время отбора и празднований и все.

— Ну, как знать, а вдруг, — хмыкаю я. — Ладно нам туда.

Мы проходим резную беседку, ту, у которой я тогда встретила Эуэ, и свернув немного в сторону, оказываемся у беседки, где происходит обед. Хойя сидит улыбаясь. Анемона тоже. Только Эуэ какой-то расстроенный, что ли…

— Вот. Сметана, пожалуйста, — ставлю я на стол сметану и выкладываю хлеб, — и хлеб.

Хойя кивает.

— А у нас на помолвке тоже будет такой же торт? — вдруг спрашивает Анемона.

Я вздернула удивленно брови.

"Неужели и ей понравился"?

— Конечно, — отвечаю. — И даже не один.

— Не один? — Анемона вытянула лицо. — Как это?

— Да все увидите. Не переживайте, краснеть за такое угощение вам не придется, — отвечаю и разворачиваюсь, чтобы уйти.

— А тебе Маша, радость наша, смотрю помощницу определили, — выдал, молчавший до этого, Эуэ.

— Да… — я замерла.

Оборачиваюсь на него. Он как-то меня разглядывает. А у меня от его взгляда мурашки по спине прошлись…

"Господи, только этого мне не хватала! Терпеть не могу, когда меня так откровенно разглядывают. Оценивающе. Чувствую себя в такой момент, как девица на панели"…

Я тут же отвернулась и мы уходим с Морой.

— Это его светлость? Да? — спрашивает она, когда мы отошли от беседки на приличное расстояние. — Странный какой-то…

— Да-а, не обращай внимания. Они сегодня с бодуна. Потому малость странные.

Мора удивленно вскинула брови, но промолчала.

"И слава богу. Не хочу я общаться на тему его светлости. Совсем".

18. Кексы

Мы возвратились на кухню.

— Вот кексы… — Леея достает их из шкафа. — Украшать станем?

— Конечно, — улыбаюсь.

И принимаюсь украшать их шоколадом, орехами, ягодами…

— Ой, как красиво! — Мора восторженно разглядывает. — А я и не знала, что такую красоты можно сделать.

— Да еще и не такую можно сделать, — хмыкнула я.

— Где у нас, там, сгущенка-то оставалась? — спрашиваю Леею.

— Сейчас, — Леея тут же достает из шкафа банку со сгущенкой. — Вот.

Я беру кулек, из которого Лее выдавливает свои зефирные розы и выложив туда сгущенку делаю, типа розочек сверху на кексах, не покрытых шоколадом.

— Ой, а их шоколадом забыли покрыть, — Мора сразу говорит.

— Нет, не забыли. Они и так шоколадные, да со сгущенкой, очень калорийные. Потому и без шоколада пойдут.

— Красиво, — кивает Мора.

— У нее дар просто, такую красоту делать, — кивает Леея.

— Да, ладно красота. Главное, чтоб это еще все вкусно было, — отвечаю я.

— Все, понесли. А то, сейчас, спрашивать пришлют, — говорю я, укладывая кексы на поднос и накрывая высокой крышкой.

— Опять туда же нести надо? — Мора спрашивает.

— Ну, да. Туда же, — улыбаюсь.

И мы взяв по подносу, идем снова в сад.

— А, вот останется что, нам потом, попробовать? — спрашивает Мора.

— Да мы себе еще напечем, если что, — усмехаюсь. — Я теперь, официально, кондитер ее светлости. И буду печь постоянно. Хотя, думаю, Леея пару-тройку все ж уже припрятала нам. Только вот, без всего…

Мы подходим как раз вовремя. Со стола уже начинают убирать посуду. Я ставлю поднос на стол и сняв крышку, наблюдаю за удивленными взглядами. Мора ставит рядом свой поднос…

— Это с ягодой? — вздернув бровь, спрашивает Хойя.

— Да. А это со сгущенкой, — указываю на кексы с розочками.

— Это как на торте? — Анемона привстала с лавки, разглядывая.

— Нет. Там были зефирные розы.

— Вас не разнесет, от такого количества сладкого? — Слышен голос Эуэ.

— Хорошего человека должно быть много, — сорвалось у меня с языка.