— Дракон, — машинально поправила я.

Дед на меня смотрит и молчит.

— А знаешь, я так отвык от человеческой речи за время поисков, что очень рад, что у вас тут не принято как у нас! — после недолгого молчания сказал он.

— А как у вас принято? — спросила мама и добавила. — Папа!

Он обнял ее.

— У нас принято человечкам молчать.

— Каким человечкам? — не поняла Светка.

— Женщинам, — говорю. — Женщина — человечка-то и есть.

Дед притягивает и обнимает и меня: "Теперь я понял, что значит равны мужчины и женщины!"

— Это он о чем? — спрашивает тихо Светка наклоняюсь ко мне.

А я ее обнимаю. И маму с дедом обнимаю. И мама смотрю, плачет уже. И у деда глаза на мокром месте.

— Я вспомнила! — я обвожу всех взглядом. — Я вспомнила. Я сон видела. Вот то, что сейчас здесь… Вот… Вот это все… Стол… Нас всех. Помнишь! Я еще тогда в замке говорила, что мне сон приснился и я тебя видела.

— У тебя вещие сны! — хмыкнула Светка.

— Нет, только не это!

— Почему? Все ж хорошо, — мама гладит меня по руке.

— Но сон!

— Это тот, который тебе приснился, когда мы тут появились только? — уточняет Светка.

— Да!

— Но, ты же его забыла!

— Я… Я его вспомнила… — отвечаю.

— И???

33

***

— Ах ты бесстыжий! Иди отсюда! — слышится со двора голос Светки.

Барсика наверное опять гоняет. Опять что-нибудь у нее спер этот плут.

— Дракономорда бесстыжая! — слышится следом.

— Дракономорда?! — я высовываюсь из окна. — Ты кого гоняешь-то?

— Да этот, птеродактиль ваш, траву ворует. Мы ее собираем, сушим. А он ее таскать вздумал. Это че сено тебе? — и она трясет пучком высушенных волокон травы перед его мордой.

Летун проследил за траекторией полета пучка и ухватил его вместе со Светкиной рукой.

— А-йй! — заверещала та.

Летун замер с травой и Светкиной рукой во рту.

— Он мне руку откусил! — верещала дальше Светка.

Дед, что сидел на лавке и плел маску, как та в которой он из леса вышел, вскочил и бросился было во двор.

— Да успокойся, деда, она преувеличивает, — говорю.

— Да она так кричит!

— Ты что, реально считаешь, что летун может ей руку откусить? — спрашиваю. — Иди посмотри в окно. Вон стоит, бедненький, напугался от ее визгов.

Дед выглядывает в окно.

— А чего ее рука у него во рту делает? — удивляется. — Гри, отпусти ее. — Кричит.

— Так нефиг пихать куда не следует, — говорю.

— Гриня, плюнь, пожалуйста, — прошу, уже громче, я. — У Светки рука не вкусная, костлявая.

— Че это костлявая-то?! — возмущается она сразу. — Сама такая.

Гри, или как я его ласково прозвала Гриня, плюнул руку вместе с травой. И подскочив на месте, всеми четырьмя лапами, взмыл вверх, поднимая столбом в воздухе сухие травы.

— Ах ты, вредитель мелкий! — снова кричит Светка. — Ну вот как с ним быть.

— Смылся! — смеюсь я и поворачиваюсь к деду. — А все таки он ведь вполне уже окреп и может научить Малыша летать.

Дед вдёргивает так знакомо бровь, улыбается.

— Да не летун должен учить летать-то, а ты.

— Я?! — удивляюсь. — Но я сама не умею.

— Там же потоки воздуха чувствовать надо, знать когда и как крыльями махать… — добавляю я.

— Ну вот, а говоришь не знаешь! — улыбается дед.

— Так это теория только! Практики-то нет! — возмущаюсь.

— Не знаю таких мудреных слов, но про потоки ты верно сказала.

— Деда, а может ты? — смотрю на него. — Может ты его поучишь, А?

— Если ты на летуне рядом полетишь, — ответил он.

— Не! Не-не-не! — мотаю головой. — Только не это! Я быстрее на Малыша сяду!

— Ну вот и договорились!

— Ы!! — не нашлась, что и ответить.

— До чего вы договорились? — входит Светка с сухими травами в руках.

— Будем учить вашего зверя летать, — отвечает дед.

— Которого? — Светка моргает.

— В смысле, которого? У нас их чего много? — удивляюсь я.

— У нас их два! Ты про Принцессу забыла что ли? — в свою очередь спрашивает она.

— А, так она еще маленькая.