Не употреблял ли очей своих, рук, ног и всего тела на вред себе и на пагубу другим?

Достойно ли вел себя в звании, в коем поставлен я Промыслом?

Богатство, честь и другие дары, и преимущества свои употреблял ли с пользою и достойно славы Божией?

(Читай Катихизис о заповедях и блаженствах).

4. Проникни в ум свой, чтобы видеть:

Какой в нем образ мыслей, какими водится он убеждениями?

Светит ли в нем свет веры, озаряя все пути жизни, или же он мудрствует по стихиям мира, а не по Христе, – по духу века, а не по духу Евангелия Xристова?

Так ли он судит обо всем, как учит слово Божие, или, как требует самолюбие наше и другие страсти?

Не предлагает ли он истину Божию во лжу, не представляет ли доброе лукавым и лукавое добрым, – свет тьмой, а тьму светом?

5. Проникни в сердце свое, чтобы видеть:

Чем живет оно, что любит и ненавидит, чего желает и отвращается, к чему стремится и от чего удаляется, что наиболее радует и огорчает нас?

Где главная цель, к которой мы стремимся всеми желаниями и мыслями, – на небе или на земле?

Какими правилами преимущественно руководствуемся в своих действиях, – взятыми из Евангелия, или из обычаев мира и внушений гордости житейской?

Какими побуждениями наиболее одушевляемся в наших желаниях, предприятиях и действиях, – желанием ли угождения Богу, спасения души своей и наследия жизни вечной, или – похотию плоти, похотию очес и гордостию житейской?

Что наиболее радует или печалит нас, – преуспеяние ли в добродетели, или удачи в земных предприятиях, победа над какою-либо страстью, или исполнение наших прихотей, достижение честолюбивых и корыстолюбивых целей?

6. Проникни в свою совесть, чтобы видеть:

Так ли верно различает она доброе от лукавого, как различает слово Божие?

Так ли зорко и неусыпно следит она за нашими действиями, как видит их чистое око Божие?

Так ли строго и неумолимо осуждает она всякое преступное движение души нашей, как осуждает слово Божие?

7. Спросим еще себя:

Как располагается моя внешняя жизнь, – по уставам ли св. Церкви, или по требованиям и обычаям света, противным обычаям христианским: по правилам ли благоразумия христианского, или по прихотям развращенного сердца?

8. Испытаем, наконец, со всем вниманием:

В каком состоянии мы находимся в отношении к своему спасению, т. е. положено ли в нас начало спасения посредством истинного, всесовершенного и нераскаянного покаяния, хотя бы и встречались в нашей жизни преткновения и даже падения?

Живем ли мы благодатною жизнию христианской, или находимся в состоянии греха, нечувствия, нераскаянности и мертвости духовной, хотя и исповедуемся часто?

Желаем ли искренно спасения души своей, т. е. сознаем ли тяжесть греха, которым оскорбляется величие Божие, прогневляется любовь и милосердие Отца небесного, попирается св. Кровь Сына Божия, бесчестится благодать Всесвятого Духа?

Чувствуем ли всю опасность греховной жизни, которая лишает нас славы чад Божиих, изгоняет из светлого царства Божия, делает душу нашу предметом отвращения св. Ангелов, игралищем злых и нечистых духов, и из существа Богоподобного обращает нас в скотов несмысленных?

Трепещет ли сердце наше при одной мысли об утрате жизни вечной, о лишении царства Божия на всю вечность?

Содрогается ли все существо наше при помышлении о нескончаемой вечности мучений, ожидающих грешника по смерти?

Возьми жизнь святых и грешных в слове Божием и сравни с ними свою от начала до конца, изо дня в день, из часа в час. Святым много лет жизни требовалось, чтобы достигнуть полного самопознания.

Если мы почитаем себя окаянными грешниками, коим угрожает погибель вечная, и оживлены верою в Сына Божия, в Его крестную жертву за нас, – прилепляемся сердечною любовию к Нему, Единому, могущему спасти нас, и стараемся, сколько возможно, более сообразовать себя с Его учением, освящать себя Его благодатию, подражать Его святой жизни; если, при всех случайных уклонениях и невольных преткновениях, главною целью наших действий, постоянным правилом поведения, главным побуждением к трудам и источником одушевления есть мысль о Боге и вечном спасении; если постоянно одушевляемся ревностию быть совершенными, яко Отец наш небесный совершен есть, желаем быть благоугодными пред Богом, страшимся оскорбить Его любовь и милосердие и быть в числе отверженных; если после каждой исповеди мы чувствуем себя лучше; если все порочное и нечистое не только теряет для нас свою прелесть, но со дня на день становится омерзительнее, а все доброе и благое со дня на день живее привлекает к себе наше сердце, занимает ум и воображение: то это признак, что мы – со дня на день – более и более умираем греху и оживаем для Бога и вечности и, следовательно, находимся на пути спасения.

Напротив, если началом наших мыслей, чувств и действий служит самолюбие или другая какая-либо страсть, если греховные навыки владеют душою нашею, если мы любим грех, услаждаемся им внутренно, ищем случая удовлетворения своим похотям, – то, хотя бы жизнь наша украшалась какими-либо внешними делами благочестия, как мертвый труп украшают цветами, – мы не в числе спасающихся и мертвы пред Богом, а, следовательно, находимся на пути погибели… (Из Собрания Слов, Речей и Бесед, говоренных в разные времена Архимандритом Димитрием, Ректором Киевской Духовной Академии. Т. I. Киев 1849 г.).