– Смотрите, – Соболев поднял железный прут и легонько ударил им по швеллеру наверху – посыпался цемент, много цемента.

– Вот вкратце, Федор Семенович, про завод все. Скоро заводу десять лет. Вы домой или в цех? На работу завтра.

Федор зачем-то пошел в цех.

Сверкала сварка, словно кто играл, баловался с огнем. Шумела вентиляция. По сравнению с помолом и обжигом, условия работы в цехе были завидными.

Подошел Чесноков:

– Федор, семья потом приедет? Или один? Да, одному, конечно, нелегко. Если есть друзья, то ничего. Я тоже, можно сказать, один живу. Жена меня выгоняет из дома. Нет, дорогая, квартира на меня записана. Я одного знаю, может, ты мне не поверишь, но это чистая правда, баба обокрала мужа, уехала. А ведь двадцать лет прожили. Вот такие бабы бывают. Надо иметь свой угол. Раз начальник обещал комнату, значит, дадут. Первое время у тебя будет выходить сто тридцать – сто сорок рублей. Тебе одному хватит. Мастером будешь – и зарплата будет больше. Будешь меня ругать. Ругай, я не обижусь. Только за дело ругай.

Конец смены. Токаря чистили станки, никто уже не работал.

Шел дождь. Небо то очищалось, то опять набегали тучи. В окнах домов загорался свет. Где-то играла музыка. Федор хотел зайти в столовую, но Мария наказала, чтоб сразу домой.

Мария была в желтом тонком свитере, красиво обтягивающем грудь, в джинсах.

– Как, Федор Семенович, поработали?

– Я не работал.

– Ах да… Понравился завод? Юра опять опаздывает. Вовремя никогда не приходит. Начальник! Ответственность большая. Вы ешьте, не ждите его… салат, биточки. Не стесняйтесь.

Мария ушла в комнату, чтобы не стеснять гостя, подошла к окну.

Сомова опять спотыкалась. Сколько раз муж подбирал ее пьяную на улице. Неймется бабе. Говорили, что в войну она вынесла раненого мужа с поля боя, тогда они еще не были женаты, выходила. Выходить-то выходила, а сейчас мучает. Детей нет. Может, из-за этого и пьет.

Мария включила телевизор, села в кресле и стала ждать, когда Федор выйдет из кухни, поговорить. Гость о себе ничего не рассказывал: странный какой-то. Федор все не выходил. Мария хотела встать, посмотреть… Юра пришел.

– Телевизор смотришь? Я сегодня прочитал в газете, что многочасовой просмотр телепередач отрицательно сказывается на здоровье. Человек не в состоянии переработать предлагаемую информацию. Оттого неврозы, чрезмерная возбудимость.

– Пошли, психолог, накормлю тебя.

– Мы с Алексей Алексеевичем, механиком, зашли в буфет.

– Я же тебя предупредила, никуда не ходить. Чай будешь?

– Нет.

– Сколько будет у нас жить Федор? – перешла Мария на шепот. – Боюсь я его что-то. Странный какой-то. Все молчит, а спросишь – не знаю. Как ребенок, только большой. Не нравится он мне.

4

Было холодно. Кто-то сзади кашлял. Кажется, все дороги вели на завод. Завод, ощетинившись трубами, совсем этому был не рад. Стучала дробилка, скрипели краны, транспортер – билось стальное сердце предприятия. Рабочие – точно белые, красные кровяные тельца

Одноэтажное бытовое помещение. Шкафы, шкафы, шкафы.

Чем-то была недовольна работница бытовой.

– Борис, ты еще не женился? – подтрунивал над плешивым рыжим мужчиной парень.

– Это ты под бабью дудку пляшешь, – нараспев отвечал Борис.

– Борис, у меня есть тут одна на примете. Хочешь, познакомлю? – встрял в разговор еще кто-то за шкафом. – Здесь она работает. Близко.

– Дурак! – огрызался Борис. – Твоя жена с другим валяется.

Вмешался третий:

– Правильно, Борис! Так его! Ты его за углом повстречай.

– У меня есть резиновая плетка, в середине железный прут. Всыплю – вот будет помнить!

– Борис, он боксер.

– Видал я таких боксеров. Будет прятаться под юбку. – Борис злорадно и отвратительно рассмеялся.

– Борис, за тобой бабы бегают?

– Пусть они за тобой бегают, сопляк!

– Борис, у тебя не хватает?

– Иди сюда, – угрожающе протянул Борис. – Я покажу тебе, у кого не хватает!

– Сломанные часы все покупает, якобы ремонтирует, – рассказывал мужчина пенсионного возраста. – Как-то у одного сломались часы, обратился к Борису. Он взял часы, обещал отремонтировать. Через неделю мужик пришел, а он приносит ему в платочке запчасти.

От бытовок до цеха было метров 200—250.

Разнарядка уже прошла.

– Опаздываете, Федор Семенович, – сделал замечание Аркадий Петрович Забелин.

Федор работал с Рашидом, собирали термобак в обжиг. Работа была несложная.

В полдесятого, крякнув, Рашид поднял руку – перекур. Федор единственный из слесарей не курил.

– Кто не курит, тот работает, – как бы между прочим заметил Лаптев, слесарь.

– Еще немного поработаю и рассчитаюсь, – откровенничал Трошин, сварщик. – Уеду к родителям в Рязанскую область. Там рабочие нужны. Там пивзавод, птицефабрика. А что здесь? Цемент. А там воздух чистый, речка…